История петровского корабельного флота была выбрана Милюковым в качестве неотразимого примера совершенно точно. Именно здесь ложная функциональность и полная бесчеловечность петровской реформы были продемонстрированы с абсолютной наглядностью.
История корабельного флота оказалась зеркалом великой реформы и еще в одном плане. Создать корабельный флот «большим скачком», несмотря на чудовищные человеческие и материальные жертвы, не удалось. В тридцатые годы, когда для военных операций понадобились корабли, выяснилось, что флота у России фактически нет. Бесчисленные человеческие жизни и всевозможные ресурсы оказались затрачены впустую. Но это был и прообраз государственной реформы, в коей средства неизбежно сформировали результат. Выбор как главного и универсального средства неограниченного насилия над страной, над волей каждого ее гражданина с фатальностью привел к разрыву между страной и новым государством. Этот же выбор определил и характер самого государства. Возросшее на насилии, категорически не учитывавшее интересов отдельного человека, оно могло вызвать только недоверие и враждебность народа. Личная преданность крестьян особам царей и цариц (хотя далеко не всем), лояльность по отношению к самодержавному принципу (до поры до времени), патриотическое чувство к России как отечеству, родине никогда не снимали опасного напряжения во взаимоотношениях народа и государственной машины. Машина же, ощущая опасность, платила народу злым недоверием.
На крови, насилии, подавлении человека возрос жестокий военно-бюрократический монстр, использовавший страну как сырьевую базу.
Эта последняя тенденция с полной ясностью обозначилась в канун «дела царевича Алексея».
После завоевания в 1714 году князем Михаилом Голицыным Финляндии стало ясно, что война идет к концу. Необходимо было думать о послевоенной судьбе армии. Содержать огромную армию разоренной стране было тяжко. Сокращать армию Петр не хотел и не мог, как по причине своих внешнеполитических планов, так и потому, что воинская сила была для него единственным средством держать в повиновении раздраженных, озлобленных подданных. Он создал военную империю и отрезал России пути к «партикулярному государству».
Но и положение в армии было далеко от идиллического. Солдаты дезертировали тысячами. Снабжать корпуса, оперировавшие теперь за пределами собственной страны, было нелегко. Казенное жалованье солдатам и офицерам выплачивалось нерегулярно. Пока полки находились в Европе, положение отчасти спасали реквизиции. Но что будет, когда измученная армия вернется на родину? Не меньшей проблемой было и размещение тех полков, что находились в России, но в ситуации войны постоянно меняли места дислокации.
Территориальный принцип содержания войск, опробованный в 1711 году после Полтавы и Прутского похода, оказался негодным. Во-первых, полки постоянно перемещались с места на место — еще шла война, а во-вторых, не было разработанных способов снабжения их продовольствием.
Поскольку сокращать армию даже после победы Петр не считал возможным, единственным выходом оставалось увеличение и упорядочение налогов.
Первые наметки новой системы появились уже осенью 1715 года, когда царь приказал Роману Брюсу, младшему брату знаменитого фельдмаршала Якова Брюса, «осведомитца, с коликого числа мужиков у шведов был солдат и драгун, и по чему было положено на двор, или на гак, или поголовщину, и каким образом оных и их офицеров держали на квартирах». Для Петра, и, как мы увидим, не только для него, шведские установления были высшим образцом…
Идея нового налогового принципа — податной реформы — зрела в голове Петра, под давлением обстоятельств, в 1716–1717 годы, те самые годы, когда и разворачивалось «дело Алексея». И обстоятельства эти были более серьезными, чем просто необходимость разместить и удовольствовать армию во избежание ее разложения. Речь шла, по сути дела, о следующем этапе военизации государства, о переходе военно-бюрократической системы управления к военному способу управления страной. Как и церковная реформа, новые планы Петра были реакцией на усугубляющийся внутриполитический кризис, который отнюдь не снимали внешнеполитические успехи.
Сложной реакцией на эти планы и стало «дело Алексея».
За 10 апреля 1717 года в реестре дел, рассмотренных царем, записано: «О разделении войск по крестьянам сухопутных и рекрут морских, кроме гвардии и провианта».
Основные принципы реформы были разработаны к концу 1718 года.
Главная идея заключалась в том, чтобы армейские полки, распределенные по всей России, стали на содержание жителей соответствующих местностей. То есть чтобы армия финансировалась не централизованно, а на местах. В местности, которая была отведена тому или иному полку, армейское начальство становилось хозяином положения.
Но для того чтобы осуществить этот план, необходимо было определить реальное число налогоплательщиков, то есть произвести перепись населения, высчитать, сколько податных душ необходимо для содержания одного солдата (это число менялось в зависимости от рода войск), равно как и наладить механизм взимания подати и передачи ее армии. Задача реформы диктовала смену принципа налогообложения: вместо «двора» — семьи — налоговой единицей теперь становилась «душа» — мужчина любого возраста, даже новорожденный[10].
Перепись населения производилась долго, тяжко. Люди понимали смысл происходящего или догадывались о нем. На Россию налагалась густая фискальная сеть, сквозь ячейки которой невозможно было проскользнуть. Дело было не только и не столько в увеличении налога, но и в резком изменении социального статуса множества жителей страны. Реформа была направлена на то, чтобы ввергнуть в крепостное состояние максимум населения. Охватить всю страну безжалостным учетом и каждого пригвоздить к месту. Реформа меняла не только статус, но и самовосприятие человека. Вчера еще свободный, он сегодня оказывался рабом. Естественно, что масса людей пыталась ускользнуть от переписи. «Утайщиками» бывали и помещики, пытающиеся таким образом сбавить будущий налог, и сами завтрашние тяглецы, стремящиеся избежать перехода в крепостное состояние. Перепись, производившаяся главным образом силами гвардии и армии, превращалась в военную операцию. Страна конвульсивно сопротивлялась переходу на новый уровень несвободы. Государство соответственно реагировало на сопротивление.
Ревизоры первоначально имели право прибегать к пытке только с разрешения царя. Генерал Чернышев, один из деятелей переписи, пожаловался Петру, что это правило связывает ревизорам руки. Петр отменил ограничения. Отныне офицер-ревизор мог истязать подозреваемых, ни на кого не оглядываясь.
Наказания за «утайку» были многообразны. У помещиков конфисковывали деревни, старост били кнутом и вырывали ноздри. Кары простирались от ссылки на галеры «в вечную работу» до смертной казни.
Податная реформа и новый принцип содержания армии радикально изменили ситуацию в стране. Поступления в казну увеличились в три раза. Размещение полков среди населения, наделение офицеров фискальной и полицейской властью резко укрепили абсолютную власть государства, снизив до минимума возможность сопротивления снизу.
