— Рад видеть вас, мисс Борн. Насколько я понимаю, вы пришли по объявлению.
Прежде чем ответить, Джина сделала реверанс.
— Я прочла объявление в «Таймс»… некоторое время назад… Милорд, и я подумала, что, может быть, подойду… — проговорила она слегка неуверенно.
Чтобы девушка почувствовала себя свободнее, граф предложил:
— Садитесь, пожалуйста, и я расскажу вам, что мне требуется.
Если графа внешность Джины порадовала, то и она испытала на его счет такое же чувство. Почти всю жизнь Джина провела в деревне и общалась только с друзьями отца, которые были либо одного с ним возраста, либо старше, и теперь она была приятно удивлена, увидев графа — не только молодого, но и еще красивого. И одет он был весьма прилично.
Когда граф сел рядом с Джиной, она вдруг поняла, что еще не встречала никого столь мужественного и элегантного. Девушка и сама не могла бы выразить в словах свои чувства, но то, что рядом с ней был настоящий мужчина, было вне всякого сомнения, и это ее пугало.
Отец с матерью постоянно брали ее на различные приемы, и поэтому Джина почти никогда не испытывала смущения в обществе, но в графе было что-то подавляющее. Пожалуй, совсем не таким представляла она себе своего работодателя.
Девушка сидела на краешке красной кожаной софы, положив руки на колени, и смотрела на графа, который не мог до конца поверить в реальность происходящего.
Примерно на минуту в кабинете воцарилась тишина. Наконец граф поинтересовался:
— Я надеюсь, вы не разыгрываете со мной какую-нибудь милую шутку?
— Какую шутку? — недоуменно переспросила Джина.
Ее удивление было столь заметным, что граф уже подумал было, что ошибся, однако полной уверенности у него еще не было. После недолгого молчания он продолжил:
— Я хочу сказать, вы не выглядите как человек, которому важно получить работу. И я спрашиваю себя, уж не актриса ли вы, играющая эту роль с легкой руки кого-нибудь из моих приятелей?
Мысль показалась Джине настолько оригинальной, что она не удержалась от смеха, который, надо сказать, прозвучал довольно мило.
— Смею вас уверить, милорд, — проговорила она, — что я очень хочу стать компаньонкой для юной леди, если, конечно, это возможно.
— В таком случае, мне, вероятно, следует извиниться за мои подозрения, — произнес граф.
— Вы, наверное, хотели сказать, что я веду себя не так, как следует себя вести… при приеме на работу… но дело в том… что раньше я не пробовала наниматься на работу.
— А почему вы решили попробовать устроиться на работу сейчас? — поинтересовался граф.
Джина отвела взгляд, и он понял, что она подыскивает подходящий ответ.
— Я сирота… милорд, — наконец решилась она, — и мне на самом деле… некуда идти.
— Ну надо же! — посочувствовал граф. — Однако у вас, вероятно, есть какие-то родственники?
Будучи от природы наблюдательным, граф не мог не заметить, что его гостья слегка вздрогнула.
— У меня нет никого… с кем я могла Вы быть счастлива, — нерешительно ответила Джина.
— И вы надеетесь обрести счастье, став компаньонкой?
Девушка улыбнулась:
— Это зависит прежде всего от того, чьей компаньонкой я стану. Но я думаю, что если это будет девушка моего возраста, то все не так страшно.
Наблюдая за Джиной, граф никак не мог избавиться от своих подозрений, ибо чувствовал: что-то она скрывает. Однако придраться более было не к чему, и граф перешел к делу:
— Позвольте мне объяснить, что от вас требуется. Моя племянница, чьим опекуном я являюсь, живет в деревне, потому что ее состояние не позволяет ей наслаждаться лондонской жизнью.
— Вы хотите сказать, что у нее слабое здоровье? — уточнила Джина.
— Можно сказать и так, — согласился граф, — но на самом деле, по некой причине, которую не могут объяснить ни врачи, ни я, моя племянница слишком апатична и ничем не интересуется.
Легкая тень пробежала по его лицу.
— Я полагаю, что прежде всего ее необходимо вывести из апатии. А тогда я смогу привезти ее в Лондон и представить в свете.
— Я понимаю, — заверила его Джина, — и я чувствую, что смогу помочь ей… если, конечно… вы позволите мне… сделать это.
— Не вижу причины, по которой вы не смогли Вы этим заняться, — сказал граф, — если только вы не находите скучной деревенскую жизнь.
— О нет! — воскликнула Джина. — Я обожаю деревню. Я почти всю жизнь провела там.
Его сиятельство удивленно поднял брови:
— Тогда вам, наверное, нравится верховая езда?
Он заметил луч оживления на лице девушки.
— Можно ли мне надеяться, что я смогу совершать конные прогулки с вашей племянницей? — быстро спросила она.
— О да, разумеется, — улыбнулся граф. — Надеюсь, вам удастся приобщить ее к верховой езде.
Джина подумала, что, если это условие ее найма, она сделает все от нее зависящее, чтобы племянница графа получала от верховой езды такое же удовольствие, как и она сама.
Словно прочтя ее мысли, граф сказал:
— Я полагаю, что «Монастырский очаг» вполне пригоден для сносной жизни в деревне. Как скоро вы сможете туда отправиться?
— О! — восхищенно воскликнула Джина. — Значит ли это, что вы меня нанимаете?
— Ну а почему бы нет? — пожал плечами граф. — Я спешу. Моей родственнице, леди Мэри Инглтон, которая присматривала за нашей подопечной, пришлось уехать. И таким образом, вы займете ее место, если, конечно, ваши рекомендательные бумаги в порядке.
Джина обмерла. Только сейчас до нее дошло, что, откликнувшись на объявление, она и не подумала о рекомендациях. А любой, к кому граф обратится для проверки рекомендаций, удивленно спросит, почему это ее дядя за ней не смотрит.
Джине и в голову не пришло, что беспокойство в ее взгляде говорило само за себя, а его сиятельство решился высказать предположение:
— Я усиленно подозреваю, мисс Борн, что вы от кого-то скрываетесь, и что меня интересует более всего, так это — от кого? По-видимому, здесь не обошлось без мужчины?
Джина глубоко вздохнула и прошептала испуганным голоском:
— Неужели вам так необходимы мои рекомендации?
— Это обычная процедура.
Па мгновение Джине пришла в голову мысль, что ей удастся убедить доктора Эмерсона или еще кого-нибудь из друзей отца и матери сохранить в тайне ее происхождение. Но она тут же поняла, что из этого ничего не выйдет. Она чувствовала себя как Ева, которую изгнали из Рая. «Это абсолютно безнадежно, — подумала девушка. — Мне придется вернуться в „Башни“ и работать на дядю Эдмунда». Ее глаза сделались такими несчастными, что граф спросил:
