В конце XIX — начале XX века в английском высшем обществе получила хождение так называемая «одиннадцатая заповедь». Она гласила: «Скрывай то, что не должно выйти наружу».
Как описывается в этой книге, светские дамы принимали у себя во время дневного чая своих поклонников. Мужья проводили это время в клубах и не должны были появляться дома раньше того времени, когда пора будет переодеваться к обеду.
Молоденьким девушкам полагалось держаться в тени.
Обычно их даже не приглашали на модные светские рауты, зато старались побыстрее выдать замуж.
После того как молодая женщина лет десять сохраняла супружескую верность и за это время производила на свет наследника, считалось вполне правомерным, если время от времени она позволяла себе вольные приключения. Во всяком случае, пока исполнялась одиннадцатая заповедь.
Глава 1
1878 год
— Но это же нелепо!
Леди Уимонд явно сердилась.
Впрочем, от этого она не становилась менее прелестной.
Но ее муж, нахмурившись, перечитывал письмо, что держал в руке, и ничего не замечал.
Лорду Уимонду приближалось к сорока пяти, и он начинал уже терять свою великолепную подтянутую фигуру, которой славился в молодости.
Однако он по-прежнему оставался превосходным наездником и был известен своим пристрастием к охоте, особенно с гончими.
— Не о чем спорить, Люси, — пожал плечами лорд Уимонд. — Или мы берем Айну с нами в Чейл, или остаемся дома!
— Какой абсурд, — рассердилась еще больше леди Уимонд. — Как я могу навязать Элис какую-то неоперившуюся школьницу, да еще на таком приеме, какой устраивается в Чейле? Вы знаете не хуже меня, что присутствие там вашей неотесанной племянницы будет совершенно неуместно.
— Однако она моя племянница, и вам придется сопровождать ее до конца сезона и следить, чтобы она не пропустила ни одного бала.
— Невыносимо! В тридцать лет в разгар сезона я должна кого-то сопровождать! Я еще сама хочу танцевать, а не искать кавалеров для какой-то нескладной дурнушки.
Они оба знали, что леди Уимонд не так давно исполнилось тридцать шесть. Но лондонским красавицам не полагалось стареть, а леди Уимонд, несомненно, была одной из самых знаменитых красавиц в Лондоне.
По правде говоря, она могла бы сбавить себе еще пару лет, но их сыну Руперту уже исполнилось двенадцать, он учился в Итоне, и убавлять и его возраст было невозможно.
Лорд Уимонд убрал письмо в карман.
— Поскольку почта запоздала, как я полагаю, по милости французов, — заметил он, — Айна приедет завтра.
— Завтра? — голос леди Уимонд сорвался на крик.
Почти задыхаясь, она добавила;
— И вы ждете от меня, что я встречу ее и успею придать ей достаточно респектабельный вид для поездки в пятницу в Чейл?! И это при том, что у меня весь день не будет ни минуты свободной, чтобы заняться собою?
— Я же сказал: мы можем остаться дома, — ответил лорд Уимонд, — но, несомненно, гостеприимному хозяину будет вас весьма не хватать.
Последние слова были не лишены сарказма, и леди Уимонд прикусила язык.
Джордж отличался спокойным нравом и в целом был удобным мужем, но она знала, что не следует заходить слишком далеко, когда дело касалось фамильной чести. В этом случае лорд Уимонд становился тверд, как скала.
Вот и сейчас весь сыр-бор горел из-за его племянницы.
Вряд ли что-либо могло привести Люси в большее бешенство.
Именно сейчас она была захвачена одним из самых увлекательных и волнующих приключений со времен ее юности.
Она всегда терпеть не могла этих девчонок. И не только потому, что они обладали тем, что нельзя было купить, — молодостью. Но, помимо этого, они были лишними на приеме, предназначенном для того, чтобы блистала она с ее изощренным умом.
Леди Уимонд знала, чем кончаются приемы в Чейле, и поскольку этот устраивался специально ради нее, она тщательно выбирала других гостей маркиза.
— Я хочу видеть вас в Чейле, — сказал он ей накануне вечером, когда они покидали бал у французского посла.
Им редко удавалось поговорить свободно. Даже если маркиз приезжал с визитом в то время, когда Джордж бывал в своем клубе, нечасто удавалось избавиться от остальных гостей.
— Вы же знаете, как много мне хотелось бы вам сказать.
Наедине, — добавил он.
Люси позволила себе слегка улыбнуться. Уголки ее изящно очерченных губ чуть-чуть дрогнули.
Она прекрасно знала, что значит «наедине». Он хотел целовать ее, и, бог мой, ей хотелось того же и даже большего.
Люси взглянула на него из-под ресниц и подумала, что за все те годы, что она украшала собой лондонское общество, ей не приходилось встречать мужчину столь привлекательного, как маркиз Чейл.
Обычно Люси принимала обожание и комплименты мужчин как должное, не обращая внимания на то, что ее холодность и безразличие лишь разжигают их страсть.
— Вы сводите меня с ума! Вы холодны и жестоки, — неистово твердили ее поклонники. — Что мне сделать, чтобы заслужить вашу любовь?
Как часто Люси слышала это и как часто отвечала им:
— Вы же знаете, я обожаю вас, но…
Всегда находилось какое-нибудь «но».
— Я молода, я молода! — твердила себе Люси каждое утро.
Если бы она могла вернуть телу то изящество и грацию, которой обладала в свои семнадцать лет! Тогда, едва покинув классную комнату, Люси, к своему величайшему удивлению, обнаружила, как она красива.
Слава, конечно, не пришла к ней внезапно. Пришлось подождать год, пока она не вышла замуж за Джорджа.
И тогда, уже в качестве леди Уимонд, она завоевала высшее общество.
Она научилась одеваться, забавно болтать своим музыкальным голосом, которым овладела в совершенстве.
Но помимо всего прочего, она поняла: ее красота и холодность заставляют толпиться подле нее мужчин, каждый из которых стремился удовлетворить свое тщеславие и растопить «ледяную деву». Никому это не удавалось, и Люси начала верить, будто она, и правда, не похожа на большинство женщин, которые в тиши своих будуаров признавались, что только о любви они тосковали и только ее желали.
— Я ненавижу мужчин, которые стремятся к одной только физической близости. Это так скучно, — признавалась Люси трем самым близким подругам.
— Ты это серьезно? Не может быть! — воскликнула одна из них.
— Но это так, — уверяла Люси. — Когда я знаю, что мужчина влюблен в меня, мне доставляет удовольствие читать в его глазах восторг и обожание, но, честно говоря, мне не хочется даже, чтобы он поцеловал меня.
