Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
Работа в Mont Fleur наполнила меня таким энтузиазмом, что я уволился из Shell и переехал в Кейптаун, чтобы проверить открывшуюся мне истину. Я поверил в то, что сотрудничество — лучший способ решения сложных проблем. В последующие годы я провел десятки серьезных переговоров по всему миру, стал одним из основателей компании, предлагающей такого рода услуги, и написал три книги о принципах и практиках сотрудничества, которые мы открывали с коллегами. Тем не менее время от времени происходили события, вынуждавшие меня сомневаться в возможности сотрудничества. Например, в 2003 году вместе со специалистом в сфере сельского хозяйства Хэлом Гамильтоном мы начали широкомасштабные переговоры под названием «Лаборатория устойчивого производства продуктов питания». Эти встречи проводятся до сих пор, и на них собираются представители таких компаний, как Unilever, Walmart и Starbucks, правительственных и неправительственных организаций, например WWF, Oxfam и Rainforest Alliance, фермеров, исследователей — словом, все, кто интересуется продвижением в сторону более устойчивой глобальной системы производства питания[8].
В первые месяцы, еще только подбирая первых участников будущей лаборатории, мы с Гамильтоном общались со многими лидерами в этой области, выясняя, интересует ли их участие в переговорах. Многие из них решили, что мероприятие поможет их собственному росту в рамках глобального устойчивого развития, так что к середине 2004 года у нас была большая и довольно разносортная команда и мы смогли запустить свой проект.
Во время подготовки кое-что меня поразило — убедительные аргументы трех организаций, отказавшихся от приглашения поучаствовать в нашем проекте. Представители одной глобальной компании ответили, что они предпочли бы добиваться устойчивого производства самостоятельно, чтобы получить конкурентное преимущество. Из Международной организации трудящихся нам ответили, что они были бы заинтересованы стать частью такой группы, но только после того, как завоюют достаточное влияние, чтобы работать в ней наравне с остальными. Наконец, представители одной правительственной организации заявили, что они должны работать независимо от каких-либо других организаций, потому что в этом случае могут принимать и внедрять правила без обвинений в пристрастности. У всех трех были причины, по которым сотрудничество было для них не лучшим вариантом.
Одновременно с остальными проектами с 2002-го по 2013 год я пытался помочь своим венесуэльским коллегам организовать проведение крупных многосторонних переговоров для решения серьезных экономических, социальных и политических проблем страны. Но наши попытки то и дело натыкались на нежелание социалистического правительства Уго Чавеса участвовать в проекте, из-за чего нам никак не удавалось его запустить.
В 2011 году конгрессмен, член венесуэльской оппозиционной партии, рассказал мне о необыкновенно высоком уровне политической недоговороспособности. «Проправительственные и оппозиционные члены Конгресса привыкли работать в определенных комитетах, — сказал он. — Но сегодня правительство вообще отказывается с нами разговаривать. Последний мой диалог с чавистом состоялся в мужском туалете Конгресса, когда он, стоя у писсуара, прошептал: “Если вы, ребята, придете к власти, не забудь, что мы были друзьями, хорошо?”»
В какой-то момент я понял, что правительство Чавеса отказывается участвовать в нашем проекте не потому, что ему не понятны принципы или возможности сотрудничества. Бесполезно было снова и снова убедительно и деликатно их объяснять. Они отказывались, потому что их стратегия основывалась на совершенно ином подходе: демонизируя политических оппонентов как предательскую капиталистическую элиту, они пытались сохранить преданность своих избирателей. И с точки зрения чавистов (как и многих политиков в других странах), сотрудничество было для них не лучшим выбором.
В те годы, когда я пытался научить людей сотрудничать, у меня самого возникали проблемы в отношениях с людьми, которые приводили к неприятной процедуре расставания с ними. Трижды у меня возникали открытые конфликты с партнерами по бизнесу. В каждом случае мы начинали с противоречий, которые становились все острее и которые мы были не способны разрешить. Этот опыт огорчал и поражал меня: я начал подозревать, что раз я не способен разобраться с самыми обычными личными дрязгами, значит, я мошенник, наставляющий других, как им проводить серьезные переговоры.
Три альтернативы сотрудничеству
Только много лет спустя в Таиланде я ясно понял, в чем заключаются необходимые условия для выбора такого варианта, как сотрудничество.
В августе 2010 года я приехал в Бангкок по приглашению группы граждан, обеспокоенных текущим политическим конфликтом между правительственными и антиправительственными силами, который привел к кровавым столкновениям. Они боялись, что беспорядок, поляризация и насилие могут выйти из-под контроля и в худшем случае привести к гражданской войне. Группа собрала команду из лидеров всех политических сил Таиланда, бизнеса, армии, аристократов и правозащитных организаций, которые представляли различные стороны конфликта и обвиняли друг друга во всем, что пошло не так. Однако они были готовы вместе искать ответ на вопрос, который много для них значил: «Какой Таиланд мы хотим оставить нашим детям?»
Я участвовал во встречах рабочей группы в целом и в личных встречах с различными активистами, пытаясь помочь им найти способы разрешения конфликта. Особенности истории и культуры, ценности Таиланда уникальны, меня они потрясли. Но тайцы боролись с той же социальной динамикой, что и остальной мир, так что работа с этой командой позволила мне выделить общие ответы на вопрос, как эту динамику преодолеть.
С апреля по август 2013 года команда пыталась разобраться в том, что происходит в их стране. Участники делились разнообразным опытом и собственным видением друг с другом, они также встречались с экспертами и обычными людьми. Они выделили три основные проблемы, вставшие перед Таиландом: социальная и культурная напряженность, экономическое и экологическое давление и политические и институциональные ограничения. Все согласились, что будущее Таиланда будет зависеть не столько от специфики того, что тайцы делают, чтобы справиться с этими проблемами, а от того, как они это делают.
Команда пришла к выводу, что существует три основные позиции относительно проблем государства, которые могут занимать его граждане, а именно: «Мы приспосабливаемся», «Мы принуждаем» и «Мы сотрудничаем».
Выбрав вариант «Мы приспосабливаемся», тайцы продолжали бы заботиться друг о друге, своих семьях и коллективах, а серьезные общественные проблемы оставляли другим, в первую очередь правительству и политической элите. Это был наиболее распространенный подход большинства лиц и организаций.
При выборе варианта «Мы принуждаем» многие люди занялись бы политикой, чтобы повлиять на решение общественных проблем с помощью силы. Они боролись бы за свою победу. Жители Таиланда прибегали к этому варианту в прошлом, например во время политических беспорядков 2008–2010 годов.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
