Наш флот горел желанием не отстать от армии и заложить первый камень в фундаменте вновь создаваемых славных традиций. Мы обладали преимуществом в том отношении, что нам предстояло завоевать себе право на признание со стороны нации, в то время как противник должен был лишь сохранить это право; мы жили сознанием необходимости дерзать на все, а англичанам надо было лишь заботиться о том, чтобы не потерять приобретенной ранее славы.
Относительно образа действий английского флота у нас, начиная с командующего флотом и заканчивая последним матросом, существовала полная уверенность, что английский флот выйдет в море, чтобы тотчас атаковать наш флот, где бы он ни показался. Это ясно вытекало из всех уроков английской военно-морской истории, и эта уверенность была тем сильнее, что со стороны англичан достаточно часто заявлялось, что граница операций их флота будет проходить по линии неприятельского побережья. Разве прежний Гражданский лорд Ли не сказал однажды, что если Германия рискнет вступить в бой, то ее жители, проснувшись в одно прекрасное утро, узнают, что у них некогда был флот! Вплоть до последнего момента, до тех пор, пока сохранялась хоть самая отдаленнейшая надежда удержать Англию от вступления в войну, мы избегали всего, что [30] могло бы явиться внешним поводом для возникновения раздора. Судоходство в Гельголандской бухте не прекращалось и не встречало никаких затруднений, поскольку суда не приближались на дальность выстрела из установленных на острове орудий. Что английский флот станет избегать боя и будет действовать лишь издали по методу «Fleet in being»[3], т. е. одним лишь фактом своего существования, — этого мы не могли себе представить. Упоминавшаяся уже пробная мобилизация и высокая степень боевой готовности английского флота также являлись в наших глазах признаками предстоявших немедленных наступательных операций. Вместе с тем мобилизация свидетельствовала об отсутствии у англичан боязни, что их политика усилит создавшуюся напряженность; на Востоке нависла угроза в виде сосредоточения русской армии, и сюда добавилась тяжесть в виде готового к бою английского флота[4]. [31]
Глава II
Соотношение сил и стратегическое положение
Флот Открытого моря был сосредоточен в Северном море. С февраля 1913 г. он находился под командованием адмирала фон Ингеноля, державшего свой флаг на линейном корабле «Фридрих дер Гроссе».
Флот Открытого моря состоял из трех эскадр и из соединений разведчиков и миноносцев.
I эскадра
Командующий — вице-адмирал фон Ланс, 2-й флагман — контр-адмирал Гедеке.
Линейные корабли
«Гельголанд» «Нассау» «Ольденбург» «Вестфален» «Остфрисланд» «Позен» «Тюринген» «Рейнланд» [32]
II эскадра
Командующий — вице-адмирал Шеер, 2-й флагман — коммодор Мауве.
Линейные корабли
«Пройссен» «Ганновер» «Шлезиен» «Шлезвиг-Гольштейн» «Гессен» «Поммерн» «Лотринген» «Дойчланд»
III эскадра
Командующий — контр-адмирал Функе.
Линейные корабли
«Кайзер» «Кениг Альберт» «Кайзерин» «Принц-регент Луитпольд»
Разведывательные силы
Командующий — контр-адмирал Хиппер, 2-й флагман — контр-адмирал Маас, 3-й флагман — контр-адмирал Тапкен.
Линейные крейсера
«Зейдлиц» «Мольтке» «Фон дер Танн»
Легкие крейсера
«Кельн» «Кольберг» «Майнц» «Росток» «Штральзунд» «Страсбург» [33]
7 флотилий миноносцев
В мирное время они подчинялись Флоту Открытого моря лишь временно.
Вспомогательные корабли
«Хела» (легкий крейсер, не имевший боевого значения) «Пфайль», «Блиц» (авизо, построены свыше 40 лет тому назад).
Привожу сведения об организации флота, чтобы по ним можно было судить о его боевом значении.
Как известно, в 1912 г. законом о флоте был предусмотрен следующий его состав: сорок один линейный корабль, двадцать больших крейсеров[5], сорок легких крейсеров, двенадцать флотилий миноносцев и четыре флотилии подводных лодок. Этот флот подразделялся на «отечественные» и «заграничные» морские силы. Ядром отечественных морских сил являлся Флот Открытого моря, задача которого заключалась исключительно в подготовке к эскадренному бою на случай войны. Для того чтобы флот находился в постоянной мобилизационной готовности, он был свободен от всех прочих задач, которые были переданы кораблям специального назначения (учебным кораблям, кораблям для производства опытов и пр.). Однако при нашей системе воинской повинности нам не удавалось поддерживать это состояние высокой боевой готовности в течение круглого года, потому что ежегодно часть команды увольнялась в запас и заменялась новобранцами, которые в большинстве являлись совершенными новичками в морском деле. Таким образом, [34] осенью наступал период некоторого ослабления флота, но все попытки избежать этого не приводили к решительным результатам. При этих условиях нам, следовательно, было выгодно, что начало войны выпало на летнее время.
