Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
На обратной стороне красовалась надпись: «Порт Кердрюк, Фин.».
Марианна проглотила последний кусочек пирожного, но так и не наелась.
Кердрюк. Она снова повернула изразец к себе и понюхала. Ей показалось или от него пахло… морем?
«Я никогда не бывала в таком прекрасном месте».
Марианна попыталась представить себе, как бы они с Лотаром приехали туда. Но перед ее внутренним взором упорно возникал только Лотар за выложенным кафелем столиком в гостиной. А еще старые соседские журналы, которые он складывал параллельно швам между кафельных плиток на столике. Аккуратно. Ей следовало бы благодарить его за то, что он неукоснительно вносил порядок в ее жизнь. Это был ее дом. Последний дом в тихом тупике.
Марианна опять погладила изразец с корабликами.
«Будет Лотар поливать орхидею?»
Марианна невесело рассмеялась. Конечно нет.
Кердрюк. Если это на море, то…
Тут распахнулась дверь, и Марианна вздрогнула. На лестницу вылетела рассерженная Николетт. Она обрушила на Марианну поток брани и властным жестом приказала ей подниматься наверх. Марианна следом за сестрой поплелась в светлый коридор и не сопротивлялась, когда та стала отправлять ее назад в палату, но не могла смотреть Николетт в глаза.
Николетт умело и быстро поставила ей новую капельницу и поднесла к ее рту две розовые таблетки.
Марианна послушно притворилась, будто проглатывает их, запивая затхлой водой из стакана на прикроватном столике. Ее соседка по палате поскуливала во сне, как больной щенок.
Когда Николетт выключила лампу и закрыла за собой дверь, Марианна выплюнула таблетки.
Потом она вытащила из-под рубашки изразцовую плитку, которую все это время прижимала к сердцу.
Кердрюк. Марианна погладила кораблики. На мгновение ей показалось, что она ощутила кончиками пальцев дуновение свежего морского ветра, и, как ни глупо это было, она содрогнулась.
Она встала и медленно подошла к окну. Завыл ветер. Приблизился раскат грома; небеса разверзлись, и на секунду палату озарила вспышка молнии. Хлынул дождь, и по оконным стеклам застучали капли, точно жемчужины разорванного ожерелья. В лунном свете они виделись непомерно большими и, падая на землю, исполняли какой-то замысловатый танец. Она опустилась на колени и обвела пальцем края оконной тени, которую лампада луны вырезала из ночной тьмы и положила к ее ногам. Гром грохотал, словно гроза бушует прямо над крышей больницы.
«Моя маленькая женушка боится грозы», — любил повторять Лотар.
Она совершенно не боялась гроз. Она только притворялась ему в угоду, чтобы у него появился повод ее подразнить и почувствовать себя сильным и важным. Вот какие глупости она постоянно делала ради него.
Она посмотрела в окно, в разорванное надвое небо и нерешительно взяла обеими руками свои полные груди. Лотар был ее первым и единственным мужчиной; она вышла за него нецелованной девственницей, невинность плавно перетекла для нее в брак. Лотар был ее защитой и опорой, с тех пор как она покинула родительский дом.
«Мой муж не очаровал мою душу и не разбудил мое тело. Зачем я терпела все это долгие годы? Зачем?»
Она подошла к шкафчику и стала искать свою одежду. От ее вещей пахло грязной речной водой. Марианна намочила руку и, как могла, почистила платье, нашла дезодорант и побрызгала на него; теперь от него исходил запах грязной речной воды и роз.
Она двинулась к раковине, установленной прямо посреди палаты. Интересно, архитекторы что, не знали, как нелепо выглядит женщина, когда моется, стоя голой посреди комнаты?
Но Марианне не оставалось ничего иного. Смыв с себя больничный душок, она стала на цыпочки и заглянула в зеркало.
Нет. Ни гордости, ни достоинства на этом лице она прочесть не могла.
«Сейчас я старше своей бабушки. Я всегда думала, что когда-нибудь стану мудрой старухой. Она только терпеливо ждет внутри меня, когда придет время выйти наружу, словно бабочка из кокона, скинув оболочку. А потом из меня появится сначала ее тело, потом лицо, потом седой пучок, а в руках она будет держать поднос с теплой свежеиспеченной ватрушкой».
Марианна опустила глаза. На нее смотрела старуха, но совсем не мудрая, с морщинистым лицом девочки, маленькая тетушка, не многим выше той, какой была в четырнадцать. И все такая же пухленькая.
Она горько рассмеялась.
Ее бабушка Нана, которую она очень уважала, погибла лунной январской ночью 1961 года. Возвращаясь из имения фон Хаагов, где принимала роды, она поскользнулась и упала в канаву с водой. Выбраться самостоятельно она уже не смогла. Марианна обнаружила ее тело. На лице Наны застыло выражение гнева и удивления: надо же, как глупо пришлось погибнуть!
Марианна до сих пор ощущала смутное чувство вины, ведь в тот вечер она не стала, как обычно, ассистировать бабушке, а незаметно улизнула.
Марианна вгляделась в свое отражение. Чем дольше она смотрела, тем труднее ей становилось дышать, ее постепенно охватывал ужас. Все ее существо словно впитывало ужас, как сад — разрушительный ливень.
«Что же мне делать?»
У женщины в зеркале не нашлось ответа; она была бледна как смерть.
5
А вскоре настало утро. В начале седьмого стали будить пациентов, а когда Марианна оделась, ее привели в кабинет на втором этаже больницы. По-видимому, он принадлежал какой-то докторше с двумя детьми: повсюду были развешаны рисунки, семейные фотографии, географическая карта Франции, истыканная крохотными флажками на булавках.
Марианна встала со стула и принялась искать на карте Кердрюк, обводя пальцем побережье страны, но места с таким названием не нашла. Зато среди пояснений в легенде она обнаружила сокращения названий департаментов и расшифровала загадочное «Фин.»: это оказался Финистер на западе Франции, мыс, глубоко вдававшийся в Атлантический океан, и находился он в Бретани.
Марианна осторожно нажала на дверную ручку, но дверь ожидаемо оказалась заперта. Она села за письменный стол и уставилась на носки своих туфель.
Через час явился психолог, высокий, стройный француз, с волнистыми черными волосами и слишком пряным лосьоном после бритья. Марианна решила, что он ужасно нервничает, поскольку постоянно покусывал нижнюю губу и бросал на нее быстрые взгляды, словно опасаясь встретиться с ней глазами.
Он перелистал несколько страниц в папке с зажимом. Потом снял очки, неловко примостился на краешке письменного стола и впервые внимательно посмотрел на Марианну.
— Стремление к самоубийству — это не болезнь, — начал он по-немецки, с сильным французским акцентом.
— Да, это не болезнь, — повторила Марианна.
— Совершенно правильно. Оно есть лишь результат болезненных явлений. Выражение острейшего неблагополучия. Тяжелейшего неблагополучия.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
