На самом деле они попросту имитировали — на своем уровне и по-своему — поведение наиболее экстравагантных и скандальных кинозвезд, гипнотизирующие изображения которых каждый день перемещались у них перед глазами на монтажном столике. В 1924 году — разумеется, по совету вездесущей Грейс — Глэдис выкрасила свои светло-каштановые волосы, придав им вызывающий и почти провокационный вишнево-красный цвет. «Пока Грейс не взяла ее в свои руки, — вспоминал в этой связи их общий знакомый Олин Стэнли, — Глэдис на самом деле была никто — эдакая серая мышка. В прежние времена я бы в жизни не оглянулся ей вслед, даже если она оказалась бы единственной девушкой на всей улице».
Был, впрочем, человек, который неоднократно оглядывался ей вдогонку — это был Мартин Эдвард Мортенсен, служащий, который занимался выполнением контрольных замеров в южнокалифорнийской газовой компании; он познакомился с Глэдис летом 1924 года. Сын норвежского иммигранта, родившийся в Калифорнии в 1897 году, он тоже успел пройти через первое супружество, закончившееся несколько лет назад, а сейчас, в возрасте двадцати семи лет, созрел к тому, чтобы утихомириться и основать стабильную семью. Неудержимая бойкость Глэдис и свойственная ее характеру сумасшедшинка, идущие в паре с ее добродушной и незлобивой натурой, с ходу очаровали молодого человека. Помимо этого Мортенсен, воспитанный как набожный лютеранин, был под большим впечатлением от пылкой религиозности Глэдис, хотя наверняка не знал о том, насколько новой и кратковременной является эта сфера ее интересов. В том году Грейс вместе со своим тогдашним кавалером, который навещал обеих дам в их квартирке на Хайперион-авеню и рассказывал о своем не совсем обычном вероисповедании, принимала участие в парочке богослужений, проводившихся движением под названием «Христианская наука» (это было религиозное учение и духовная система исцеления от болезней, о которой у нас будет случай поговорить позднее). Глэдис, как обычно, разделила любопытство Грейс, хотя ни одна из них даже не рассматривала возможность всерьез примкнуть к этой или какой-то иной религии.
Словом, Глэдис представлялась Мортенсену идеальной спутницей жизни. Она, в свою очередь, считала его привлекательным, щедрым и решительным мужчиной, ревность которого льстила ее самолюбию. Кроме того, по внешнему виду он казался старше нее более чем на пять лет, а на скуле у него красовался небольшой рубец (видимо, именно поэтому она подсознательно немного отождествляла его с собственным отцом). Во всяком случае, Глэдис не видела абсолютно никакого повода отвергать его предложение о том, чтобы заключить с ним брак и тем самым обеспечить себе надежное и спокойное будущее.
И тем не менее их супружеский союз, заключенный 11 октября 1924 года, не мог рассматриваться как счастливый, поскольку — и это наверняка можно было предвидеть заранее — Глэдис была не в состоянии сравниться со своим новым мужем по части супружеской верности. Поначалу жизнь Глэдис с Мартином, как о том доверительно делилась много позднее Грейс, была образцовой, тихой и... невыносимо нудной. По истечении четырех месяцев Глэдис — словно бы беря пример с брачных и иных связей своей матушки — без всяких предварительных сигналов просто ушла от мужа, снова поселившись вместе с Грейс. Мортенсен 26 мая 1925 года с болью в сердце подал в Верховный суд штата Калифорния иск о расторжении брака, в котором горестно констатировал, что Глэдис «умышленно и без всякого на то основания покинула [его] и до сих пор не вернулась [к нему]».
Глэдис всячески тянула с ответом, а ее муж несколько раз пытался возвратить сбежавшую супругу назад. В соответствии со словами Олина Стэнли, Мортенсен часто защищал ее от нападок тех сослуживцев, кто как-то унижал ее достоинство. Однажды Стэнли, придя утром на работу, заметил, что один из мужчин, работавших в лаборатории, бросал на Глэдис похотливые взгляды, и услышал слова, адресованные тем человеком одному из приятелей: «Хотелось бы мне поиметь малость этого тела».
Какой-то тип, до которого донеслись эти слова, ответил: «Я слыхал, что ее достаточно просто попросить», после чего немедля вскочил другой мужчина и схватил того субъекта за горло, пронзительно завопив при этом: «Чтоб ты, гад, никогда больше не говорил про нее такие вещи!» И знаете, кто это был? Ну да, Мортенсен. Он все еще сходил с ума по этой девице.
Мортенсен продолжал ждать и не терял надежду, но, поскольку Глэдис ни разу не ответила на неоднократно возобновлявшиеся им попытки примирения, ему в конечном итоге ничего не оставалось, кроме как потребовать от суда вынести окончательный приговор по делу о расторжении его брака с Глэдис. Вердикт был — без всяких возражений с ее стороны — оглашен 15 августа 1928 года. В 1929 году Глэдис узнала от своих друзей или знакомых из штата Огайо, что человек по имени Мартин Эдвард Мортенсен погиб там в результате дорожной аварии. И подумала, что вот так закончился этот период ее жизни.
В самом конце 1925 года, почти через десять месяцев после того, как Глэдис бросила Мортенсена, она обнаружила, что забеременела. Поскольку теперь она уже не жила вместе с Грейс и к тому же регулярно получала из суда повестки по делу о разводе, то, естественно, обратилась за помощью к матери. Хотя все мужчины, которым случалось появляться в жизни Глэдис, трактовали ее более чем скверно (впрочем, некоторые из них были женаты), никто не мог бы хуже отреагировать на ту трудную ситуацию, в которой очутилась распутная Глэдис, нежели это сделала ее родная мать Делла. С добродетельным возмущением — еще бы, ведь она теперь стала сама себя именовать миссис Грейнджер! — эта особа пренебрегла просьбами и неприятностями дочери и, не долго думая, просто-напросто отправилась в ранее запланированную экскурсионно-туристическую поездку по Юго-Восточной Азии — вместе со своим любовником, которому предстояло путешествовать по делам нефтяной фирмы «Шелл ойл» и за ее счет.
Многие годы биографы полагали, что беременность Глэдис явилась следствием ее романа с Чарлзом Стэнли Гиффордом, начальником дневной смены все в той же фирме-лаборатории «Консолидэйтед филм». Гиффорд разошелся с женой, Лилиан Пристер, в октябре 1923 года, а развод, который та потребовала после ухода мужа, был официально объявлен судом в мае 1925 года.
Красивый и дерзкий Чарлз считался и дома, и на работе необузданным ловеласом, чем он сам нескрываемо гордился: его супруга в иске по поводу предоставления развода констатировала, что тот «бесстыже хвастался покорением разных женщин». В их числе была и Глэдис Бейкер.
Выражая сомнения в отцовстве этого покорителя женских сердец, отметим следующее. Помимо всего прочего, Глэдис после рождения ребенка никогда не говорила ни в какой-либо частной беседе, ни в публичном месте о том, что отцом является Гиффорд; она также никогда не добивалась от него материальной помощи или того, чтобы тот содержал ее или малютку. Просто истина в этом деле такова, что отцом мог быть каждый из парней, с которыми она имела дело в 1925 году, — Гарольд Руни, коллега по работе, влюбленный в нее по уши; или же Клэйтон Мак-Намара; или, что представляется наиболее правдоподобным, Раймонд Гатри, занимавшийся в фирме проявлением кинопленки и рьяно ухаживавший за ней на протяжении пары-тройки месяцев.
Во всяком случае, дочь Глэдис никогда не познакомилась с Гиффордом и никогда не обрела убежденности, что именно он является ее отцом. Чтобы получить в этом вопросе уверенность, дочь, повзрослев, старалась вступить в контакт с парочкой мужчин, из которых, как она сама говорила, один непременно должен быть ее отцом (в их числе мог очутиться и Гиффорд), но сообщения по поводу попыток организации указанной встречи носят, как известно, спорный и противоречивый характер. Зато наверняка нет никаких доказательств того, что именно Чарлз Стэнли Гиффорд был отцом ребенка, которого родила тогда Глэдис. Многократно упоминавшийся здесь Олин Стэнли, который в 1925 и 1926 годах хорошо знал и Глэдис, и Гиффорда, в ответ на вопрос, была ли у них, по крайней мере, интрижка или захудалый роман, не сумел дать однозначный ответ. «Глэдис всегда с кем-нибудь спала. Но чтобы Гиффорд был отцом? Это ведомо одному только Господу Богу».
