К работе над зданием вокзала Рерберг привлек Олтаржевского, а также опытного инженера Владимира Шухова. И Рерберг, и Шухов по базовому образованию и манере работы были не архитекторами, а блестящими инженерами. Они уделяли основное внимание конструктивной стороне проекта, изобретали и могли рассчитать самые передовые, уникальные для своего времени строительные конструкции. Внешний облик здания был разработан, очевидно, Олтаржевским, который уже к тому времени стал прекрасным архитектором-проектировщиком и, как говорят в архитектурной среде, «мыслил формами». Ему же, по всей видимости, принадлежит идея огромного арочного стеклянного покрытия, гордо вознесенного над платформами вокзала.
К сожалению, Олтаржевский не смог уделять достаточно времени практическому осуществлению своего проекта. В 1914 году началась Первая мировая война, и вскоре молодой архитектор был призван в армию. Он служил в инженерных войсках — в должности войскового инженера. Но работу над возведением здания Киевского вокзала не оставил. «Рука» и творческий почерк именно этого мастера ощущается в торжественном фасаде огромного здания.
Вокзал построен в стиле неоклассицизма с элементами модерна — вспомним школу «старины» Вагнера. Это здание, как и все творения Олтаржевского, отличает гармоничное сочетание целесообразности и изящества. Широкое пространство фасада умело расчленено группами колонн. Для отделки, в соответствии с концепцией модерна, применен крупный декоративный руст. Над входом — мощный треугольный фронтон, также отделанный рустом. Примерно такие же фронтоны выделяются на боковых фасадах здания. Еще одна деталь, четко заявляющая об авторстве Олтаржевского, — башня, высокая стройная башня с шатровым завершением. На башне — старинные механические часы, вторые сохранившиеся в Москве (первые — это куранты Кремля). Часы на башне Киевского вокзала, как и кремлевские, дважды в год вручную переводились на летнее и зимнее время до отмены последнего в 2011 году.
Первый поезд от перрона вновь построенного Киевского (Брянского) вокзала отправился 18 февраля 1918 года. С тех пор этот вокзал, один из девяти вокзалов Москвы, верой и правдой служит людям. Он соединяет Москву с городами юго-западного направления — Брянском, Киевом, Одессой, а также с Бухарестом и Веной.
Уже в новом, XXI веке в непосредственной близости от вокзала была создана одна из новых площадей в центре Москвы — площадь Европы. Она символизирует стремление России к интеграции в европейское сообщество. Очень значим выбор места для такой площади — около одного из московских вокзалов, всегда связывавших Москву с рядом крупнейших европейских городов. Архитектурный ансамбль площади включает 48 колонн с флагами европейских государств и скульптуру «Похищение Европы». Эта скульптура была подарена Москве Бельгией. Она представляет собой сложную композицию из стали, пара и воды. Гигантское, стремящееся к небу сплетение серебристых труб из нержавеющей стали олицетворяет голову быка-Зевса и девушку-Европу в его рогах. Если под определенным углом и при нужном освещении посмотреть на скульптуру, можно отчетливо увидеть силуэт женщины.
Как отмечает Олтаржевский в автобиографии, хранящейся ныне в архиве ФСБ, он «после революции, в 1917 году в соответствии со своими убеждениями перешел в Красную Армию». Архитектор воспользовался той возможностью, которую многие офицеры в силу тех или иных причин отвергали, и до 1921 года служил в инженерных войсках. Был начальником военно-инженерной дистанции (местного управления), по долгу службы жил и работал в Костроме, затем в Харькове, время от времени выплескивая на бумагу созревшие в его воображении чертежи и проекты. В Музее архитектуры им. Щусева хранятся два его проекта, относящихся к тому времени, — проект народного дома просвещения и искусства в городе Рыбинске (1919) и проект конюшни для совхоза «Кимры» (1921). Оба проекта, несмотря на их простоту и утилитарность сооружений, отличают своеобразная красота и изящество, присущее всем проектам Олтаржевского. Как мы видим, Вячеслав Константинович в те годы не чурался никакой, даже самой незначительной архитектурной работы. Ему было важно поддерживать себя в творческом тонусе. Он, несмотря на молодость, понимал, что тяжелые годы когда-нибудь закончатся и он сможет вернуться к нормальной полноценной творческой работе.
Сохранилась относящаяся как раз к этому времени фотография — одна из немногих дошедших до нас фотографий архитектора. Здесь Олтаржевский в военной форме, гимнастерке и портупее. Низко надвинутая (по форме) фуражка. Твердый, энергичный профиль. И только устремленный куда-то поверх головы фотографа взгляд внимательных глаз выдает в этом человеке художника, творца. Вот таким он был в переломное, трудное для всей России время.
Олтаржевский служил в Красной армии до самого конца Гражданской войны. Но наконец война закончилась, началось сокращение армии, и в 1921 году Олтаржевский покинул военную службу и смог вновь полностью отдаться любимому делу — архитектуре. Теперь начинается взлет его творчества, и на этом взлете он находился практически до конца своей жизни, если не считать пяти лет, проведенных в лагерях. В том же 1921 году молодого, но уже получившего достаточную известность среди коллег архитектора пригласили возглавить Архитектурный отдел Наркомзема. Для Олтаржевского это был первый опыт административной работы и первая сразу же достаточно высокая административная должность. Назначая Олтаржевского на эту должность, руководство Наркомзема, видимо, учитывало не только знания и творческий потенциал Олтаржевского как архитектора, но и опыт управления, приобретенный им на военной службе.
По долгу службы Олтаржевский курировал работу по подготовке Всесоюзной сельскохозяйственной кустарно-промышленной выставки 1923 года. Еще в 1922 году он стал заместителем главного архитектора выставки А.В. Щусева, работавшего в то время над созданием архитектурного ансамбля на берегу Москвы-реки, там, где сейчас расположен Центральный парк культуры и отдыха им. Горького. Это было для молодого архитектора большой удачей. Опыт, приобретенный им в ходе данной работы, во многом определил ход дальнейшей карьеры и архитектурных пристрастий Олтаржевского.
Глава вторая. НА ЗАРЕ НОВОЙ ЭПОХИ
Ударим автопробегом по бездорожью
Не удивляйтесь такому странному заголовку. Если вы думаете, что лозунг «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!» является творческой фантазией известных сатириков Ильфа и Петрова, то ошибаетесь. Этот лозунг был помещен над павильоном «Машиностроение» на Всероссийской сельскохозяйственной кустарно-промышленной выставке 1923 года.
Чтобы понять причину этого, необходимо окунуться в молодежную, веселую, даже несколько хулиганскую атмосферу двадцатых годов. Тогда были в моде лозунги. Они были очень четкими, емкими, легко воспринимались людьми той эпохи, но несколько удивляют наших серьезных современников. Кстати, авторы этих лозунгов были современниками Ильфа и Петрова.
А было все так. Автомобильная промышленность Советской России еще только зарождалась. Тогдашние проезжие дороги, кстати как и теперешние, оставляли желать лучшего. Тем не менее советское автостроение набирало силы. В павильоне «Машиностроение» были представлены первые советские грузовые автомобили — знаменитые трехтонки государственного завода АМО (ныне ЗИЛ). Чтобы привлечь внимание к продукции советских заводов, устраивались автопробеги по разбитым дорогам. Тогда-то на павильоне и появился лозунг «Ударим автопробегом по бездорожью!». Его авторы, приветствуя начало советского автостроения, одновременно пытались привлечь внимание к печальному факту отсутствия по всей стране нормальных дорог.
