— В когтях твари голодной, Что на части тебя разрывает, Чистый душой человек обнаженный Из Книги Луны тебя защищает. Продекламировав это, Шибан рассмеялся.
Сонека взглянул на него.
— Я их слышал раньше.
— Слышал? Правда?
— Мне эту песенку мама пела, когда я был маленьким. У нее есть продолжение, только я забыл.
— Серьезно? И что это значит?
Сонека пожал плечами:
— Понятия не имею.
Рота Шибана называлась «Клоуны», на их флаге был изображен бело-красный череп. Шибана посекло шрапнелью осколочной бомбы нуртийцев при сражении в пустыне, к востоку от Тель-Утана, и ему пришлось отправиться на лечение, оставив командование Клоунами главному паше, который был известен Сонеке как Чертов Страбо.
Шибан все время бормотал себе под нос:
— Надеюсь, у Страбо все в порядке с головой. Святая Терра, только бы он не позволил проклятым нуртийцам перебить моих ребят.
— Ты слишком много волнуешься, — сказал ему Сонека.
— А ты был счастлив передать командование отрядом своему паше?
Сонека промолчал. Из-за серьезных потерь Танцоры были отправлены в Визажи всем составом, как раненые, так и здоровые. Димитер был доставлен сюда с тридцатью своими солдатами, остальная часть роты оставалась вполне боеспособной. Пето задумался, что бы он чувствовал, если бы оставил Танцоров под командованием Лона. Он полностью доверял Лону, равно как и Шаху, и Аттиксу, и остальным пашам Танцоров. Но он понимал, почему нервничает Шибан.
Они с Сонекой сидели под вечернем солнцем и играли.
С пригорка к ним подбежал кто-то из Клоунов. Лицо солдата покраснело от слишком долгого нахождения на солнце.
Он отдал честь офицерам.
— Сэр!
— Привет, Джед, — произнес Шибан. — Что там у тебя?
Джед протянул треснутую диоритовую голову размером с грейпфрут. Сонека скучал по грейпфрутам. Они с Шибаном переглянулись.
— Положи туда, — сказал Димитер.
Клоун прошел по горячему песку под навес и положил голову на землю, рядом с остальными. Все они лежали в одну линию, с одного края самые маленькие, размером с семечко, с другого — примерно с кулак. Та, которую притащил Джед, явно была самой большой. Тот гордо уселся рядом с находкой.
— Очко Клоунам, — улыбнулся Шибан.
Сонека кивнул.
— Налей себе, Джед, — крикнул Димитер, и солдат помчался исполнять приказ.
Шибан достал золотистую коробочку и вытянул из нее папиросу лхо.
— Лхо, конечно, отличное, но я скучаю по войне.
Шибана трудно было назвать красивым. Длинные брови, длинные губы, нос кнопкой, высокий загорелый лоб. Прямые светлые волосы каскадом падали на плечи. Шишковидные опухоли на его шее и груди невольно притягивали взгляд. Некоторые были обработаны, другие, по мнению медиков, должны были заживать самостоятельно. Из-за раздутой шеи Димитер был похож на человека с острым воспалением щитовидной железы.
Шибан рассказывал Сонеке, что атаковал отряд нуртийцев, занятых минированием. Когда перестрелка окончилась не в их пользу, нуртийцы подорвали заряды, убив себя и тяжело ранив Димитера и его людей. Некоторых посекло не осколками бомб, а костями противника.
— Я слышал, сейчас идет сражение за Мон-Ло, — сказал Пето.
— Я тоже это слышал.
К ним подбежал еще один солдат, Ольмед из роты Танцоров, и протянул диоритовую голову.
— Положи, — произнес Пето.
Его голова оказалась больше всех, возможно, за исключением только что принесенной Джедом.
— Внимание, рефери! — объявил Шибан.
Из палатки выглянул работник Муниторума. Гетманы вызывали его на улицу весь день.
— Вы снова за свое? — устало спросил он.
— Мой дорогой друг, мы очень ценим вашу беспристрастность! — сказал Шибан, указав на ряд диоритовых голов.
Помощник вышел на солнце и принялся измерять головы. Ольмед стоял рядом, тяжело дыша.
Вскоре работник Муниторума выпрямился.
— Ну давай же, не тяни! — поторопил его Сонека.
