Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Лейтенант, перебьют они нас не за понюх табаку. – Эти слова я услышал от пулеметчика Степченкова. Сказал он просто, даже звание мое укоротил, что потом на передовой стало делом обыденным, и я на это простецкое «лейтенант» особого внимания не обращал. – Надо что-то делать.
Конечно, если бы сейчас открыли огонь артиллеристы, то своим огнем они бы за несколько минут разметали колонну. Немцы двигались не таясь. Впереди, метров за пятьдесят от головного танка, неслись несколько мотоциклов. Они щупали лучами зажженных фар обочины дорог, поднимали клубы пыли.
На что они рассчитывали, выйдя к Городку колонной? Что здесь никого не осталось и в Городок они вступят без единого выстрела, как входили в польские, французские и греческие города? Конечно, их разведка уже доложила, что и стрелковый полк основными своими силами, и танковая бригада теми силами, которыми она все еще располагала после серии бомбовых ударов, покинули Городок и заняли позиции на рубежах восточнее и южнее Городка, прикрывая Гомельское направление. Но в Городке оставался госпиталь. Из него продолжали эвакуировать раненых. Вывозили их на железнодорожную станцию. Грузовики на бешеной скорости гоняли туда-сюда. Но раненых после бомбежки собралось слишком много. Носилки стояли рядами на аллеях госпитального парка, в душных коридорах двухэтажного кирпичного здания, в соседней школе.
Нам был дан приказ держаться до того момента, когда из Городка будет вывезен последний раненый.
Раненых, может, вывезли бы вовремя, но часть транспорта была занята на эвакуации семей комсостава. Какой командир бросит жену и детей? Что ж он, не человек, что ли?
Климченко, выполняя мой приказ собрать в караулке весь взвод, прихватил из полковой столовой консервов и два термоса с горячей кашей. Кашу, правда, начерпали из котла еще недоваренную. Но ничего, как говорится, горячее сырым не бывает. Старшина, начальник столовой, на свой страх и риск раздавал бойцам НЗ. Весь запас, который остался после ухода полка. Так что подзаправились мои ребята основательно. Набили сидора рыбными и мясными консервами, сухарями и хлебом. Ротный, уходя, приказал оставить нам коня и повозку. На повозку загрузили часть продовольствия и ящики с патронами и гранатами. Конек нам достался так себе. Против комбатовых гнедых – деревенская кляча. Но мы были рады и такому транспорту. И он вскоре нам так пригодился. Особенно выручал, когда мы начали свой марш на восток. Отступление. Драп. Наш выход из Белостокского котла.
К концу июня – началу июля немцы силами группы армий «Центр» завершили полную блокаду Белостокского выступа, охватили нас двумя кольцами. Внутреннее кольцо фронтом было направлено в нашу сторону. Внешнее препятствовало деблокаде. Нас заперли. Но это я знаю теперь. А тогда, в лесах под Гродно, мы ничего этого не знали. Выполняли приказы своих командиров, подбадривали своих бойцов и видели, что с каждым днем наше положение ухудшается. А какие там кольца немец вокруг нас опоясал, где они и какой глубины, не знали. Разведки, считай, никакой не было. Так, пошлют вперед на несколько километров, чтобы на заслон не наскочить. Некоторые возвращались, нужные сведения приносили, находили проходы и вели нас. А некоторые не возвращались. Куда они исчезали, кто теперь знает? Может, немцы перехватывали, а может, уходили. Кто домой. В ротах служили солдаты и из-под Витебска, и гомельские. А может, отрывались от нас, чтобы выходить в одиночку. Думаю, что всякое, как говорят, имело место.
Но вернусь к бою возле Городка.
В заслоне был оставлен не только наш взвод. Правее окопалось еще одно подразделение. И тоже с пулеметами. Левее тоже кто-то, до роты примерно. И все со стрелковым оружием. Чем танки остановить? Как их взять? Танков в колонне всего три. Остальные бронетранспортеры, грузовики. В основном грузовики.
Противотанковых ружей у нас в пехоте тогда еще не было. Первое противотанковое ружье, однозарядное, в моем взводе появилось в августе или сентябре, под Смоленском. А тут что? Лежи в окопчике, жди, когда танк подойдет на расстояние броска гранаты, и маму вспоминай. Тем более что одной гранатой, которые у нас тогда были, танк не подорвешь, даже не остановишь. РГД-33 неплохая граната, но ей надо уметь пользоваться. Перед броском встряхнуть. Некоторые бойцы их боялись. Что там некоторые – большинство. У меня во взводе человек пять–семь умели хорошо метать гранаты, правильно и бесстрашно. А тут ведь гранаты еще надо упаковать в связку, да так, чтобы она крепко держалась и не рассыпалась во время броска. А то и себя подорвешь, и товарищей угробишь. И такое бывало. Правда, не в моем взводе, но бывало.
И вот, уже когда немецкая колонна подошла метров на пятьсот, а мотоциклисты подлетели и вовсе на верный выстрел, откуда-то из Городка примчалась конная запряжка с противотанковой пушкой. «Сорокапятка»! Правда, всего одна. И откуда она взялась? Мы считали, что артдивизион целиком выбит во время бомбежки. А тут – новенькая, с еще неободранной краской пушчонка, расчет не то шесть, не то восемь человек с лейтенантом, не считая ездового. Артиллеристы быстро, в один момент, отцепили орудие, закатили его прямо в один из наших пулеметных окопов, расширили немного для того, чтобы развести и укрепить станины, подносчики уже из передка вытащили снаряды, протирают их ветошью. Ладно работали артиллеристы, учебу прошли, видать, хорошую. Лейтенант, лет на пять постарше меня, посмотрел в бинокль, достал блокнот и начал вычислять прицел. У сержанта рядом с ним буссоль. Это такой прибор, оптический, при помощи которого артиллеристы могут высчитывать точные координаты. Правда, высчитывать тут уже особо и не надо было. Немцы вот они, рядом.
А ребята мои уже матерят артиллеристов, что они долго не открывают огонь. Орут со всех сторон:
– Ну что вы там копошитесь!
– Подавят нас сейчас вместе с вашей пушкой!
– Или стрелять нечем?
С лейтенантом я успел переговорить. Оказалось вот что. Прислали их из танковой бригады. Танкисты не успевают эвакуироваться. Должны и танки подойти. Снарядов у них достаточно. Но бронебойных немного, в основном осколочные.
– Осколочным танк не остановишь.
– Ничего, лейтенант, – сказал мне напоследок, перед первым выстрелом, артиллерист, – у меня наводчик хороший. Танки я остановлю. Но ты свое дело сделай – пехота поползет, так ты ее от танков должен отсечь, чтобы она хотя бы залегла.
Какой у него наводчик, мы вскоре сами убедились. Да и сам лейтенант оказался солдатом бывалым. Финскую прошел. По танкам там стрелять научился.
Я побежал к пулеметным расчетам. У меня теперь их оказалось три: два станковых и один Дегтярева, ручной. «Максимы» я поставил по флангам, а ручной в центре. Пулеметы хорошо замаскировали. Для «дегтяря» пулеметчики принесли из караулки переносной бронещит. Не бог весть какая защита, но от пули, особенно если она пущена с приличного расстояния, он спасал. Для пулеметчика это было важно, потому что, как только он давал первую-вторую очередь, по нему, как правило, начинал работать снайпер.
И вот артиллеристы открыли огонь. Как они стреляли! Первым летел фугасный снаряд. Ложился прямо перед танком. Потом, уже под Смоленском, когда мы вышли и нас вместе с расчетом лейтенанта Полозова поставили в оборону, я посмотрел на работу артиллеристов. Порванные гусеницы, выбитые передние катки. А потом – несколько точных попаданий бронебойными. В башню или под нее, в люк механика-водителя, в борта. Дело в том, что, когда осколочный рвал гусеницу или нарушал ходовую каким-либо другим образом, танк зачастую резко разворачивало. Наводчик на это рассчитывал и стерег этот момент уже с бронебойным в стволе.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
