Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Очень медленно добрались до буквы «В», это была очередь Вилли. Я замерз, промок и чувствовал себя совершенно разбитым. Наконец я услышал свое имя.
Собравшись из последних сил, я вышел из шеренги, и один из охранников сопроводил меня в сторону казарм. У меня была первая комната, в бараке под буквой «Б». Он открыл дверь, и я шагнул через порог комнаты. Щелкнув каблуками и приложив руку к виску, я доложил майору, сидевшему напротив меня:
– Георг фон Конрат в 115-е прусское подразделение военно-морских сил прибыл.
На вид майору было около пятидесяти. Волосы на висках уже поседели, но лицо, хотя и немного бледное, все же выглядело моложавым. Он сидел за столом в маленьком, заваленном какими-то бумагами кабинете и буравил меня насквозь своими глазами, словно меряя сверху донизу. Когда он говорил, его голос не выражал ничего; в его тоне только чувствовалась жесткость и отчужденность.
– Я не знаю никакого Георга фон Конрата. И забудьте об этом имени. Такого никогда не существовало.
Я посмотрел на него с иронией, но в моем взгляде сквозила легкая обида. И хотя эти слова были произнесены, до меня не доходил их смысл. Но они были обращены персонально ко мне. Майор видел мою реакцию, но продолжал:
– Вы не Конрат, запомните это. Начиная с этого момента никакого Конрата больше нет. Вы студент, изучающий военную психологию, и, самое главное, вы русский. А теперь садитесь и слушайте.
Я сел, нервничая и скрестив пальцы, потому что обычно младшему лейтенанту не разрешалось сидеть в присутствии старшего офицера, но майор только улыбнулся в мой адрес:
– Расслабьтесь, все в порядке. Я ваш новый преподаватель. Я буду читать вам лекции по психологии на русском языке, а также мы будем изучать нервную систему человека, в частности русского офицера. Так что формальности не должны нам мешать. С этого момента вам придется столько общаться со мной, что я еще встану вам поперек горла. Другого выхода нет, как смириться и привыкнуть к ситуации. И кстати, если вы питаете какие-либо надежды уйти отсюда, то для начала возьмите себе за правило даже не допускать таких мыслей, потому что покинете вы это заведение не раньше, чем получите докторскую степень по психологии и станете абсолютно русским.
Я испугался. Господи, здесь все сошли с ума или только я один? Я не посмел задать ему каких-либо вопросов, но в голове у меня крутилась одна и та же мысль: «Мы же не воюем с Россией. Так что же происходит? Кому в голову могло прийти такое нелепое желание?» Затем я подумал, что, может быть, нас будут обучать русские, но я сразу же прогнал эту мысль, посчитав ее не менее глупой. Все смешалось у меня в голове, но тут снова заговорил полковник, выведя меня из оцепенения:
– Естественно, вам любопытно узнать, почему вы должны закончить эту Академию, так я отвечу на этот вопрос совершенно просто. Русские с каждым днем становятся все сильнее и опаснее, и рано или поздно или мы нападем на них, или они на нас. Поэтому мы должны быть готовы, готовы больше, чем они могут себе это представить, и вы, будучи студентами, первым делом должны освоить психологический курс. – Он посмотрел на меня своими прозрачными, голубыми глазами и спросил: – Вы сдавали экзамен по английскому языку?
– Да, сэр, – ответил я, нервничая, – но я завалил его.
– А что с русским языком?
– Я сдал.
– Я не спрашиваю, сдали или нет, меня интересует оценка! – рявкнул он.
Я вскочил и выпрямился.
– Я сдал на «отлично», сэр.
Он взглянул на меня, смягчившись:
– Садитесь. – На его лице появилась широкая улыбка, и он добавил: – Знаете, вы нравитесь мне, и я надеюсь на взаимность. Но пока я бы хотел, чтобы вы знали одну вещь: учитель и ученик должны понимать друг друга с полуслова, но мне будет все равно, если вы вдруг станете ненавидеть меня, потому что это только облегчит мою работу.
Он опять посмотрел на меня, и я заметил в его взгляде то ли печаль, то ли жалость. Что именно, я не мог точно определить.
– На сегодня это все, – сказал он и указал на дверь, которая вела из его кабинета прямо в маленький коридор. В конце этого коридора была дверь в другую комнату. – С этого дня это ваш дом, до тех пор пока вы не освоите то, зачем вы здесь, или, наоборот, сами все не испортите. Моя комната за соседней дверью. Сейчас посмотрим, принесли ли вашу форму.
Я вышел за ним из здания, и мы проследовали мимо склада боеприпасов в помещение, где я примерил форму русской армии, а также надел русские портянки и ботинки. Стало очевидно, что в моем облике ничего не оставалось от немца. Я смотрел на свое отражение в зеркале и теперь точно знал, что меня ждет. Но мне только казалось, что я знал это.
Поначалу мне даже чем-то понравилась новая школа. Мою комнату убирали женщины, которых я никогда не видел, а я сидел за столом со своим учителем в обеденном зале. Я начал считать себя важной персоной, потому что меня очень впечатляло, что я мог вот так спокойно сидеть за одним столом со старшим по званию.
У каждого длинного стола скамейки стояли только с одной стороны, а так как все столы стояли в одном направлении, я мог видеть только спины мальчиков, каждый из которых сидел со своим личным преподавателем. Я не осознавал этого, потому что все еще гордился, что сижу и разговариваю со старшим по званию офицером, и я даже как-то не понимал, что это был единственный человек, которого я видел и с которым говорил целыми днями, неделями, месяцами, а впоследствии и годами. Казалось, ничего в мире больше не существует, кроме того, о чем рассказывает он. Его присутствие было постоянным. Его лицо стало сниться мне во сне, мои спокойные сны превратились в ночные кошмары, и я даже стал бояться засыпать.
В тот же вечер, как я приехал на новое место, он стал учить меня тому, как будет легче вжиться в новый образ. Достав из ящика своего стола маленький альбом с фотографиями, он протянул его мне, комментируя каждый снимок.
– Меня зовут Григорий Кириллов, студент психологического факультета в своем городе – Витебске; мой отец – Василий Кириллов, умер после революции; мою мать зовут Мария. Это невысокая полная женщина, в возрасте около сорока лет. К сожалению, у меня нет ни братьев, ни сестер.
Майор сидел передо мной, слушая, как я по нескольку раз повторяю имена, до тех пор пока они хорошо не отложатся в моей памяти. Только тогда он произнес:
– Вы должны очень точно запомнить образ своей матери, знать каждую родинку на ее лице. Это касается и вашего отца и вашей девушки, которую вы увидите позднее. Да и сам Витебск должен быть знаком вам до мелочей. Ваша задача – полностью перевоплотиться. В конце концов даже мыслить и мечтать вы будете по-русски.
Он выключил свет, и раздался щелчок прожектора. На экране я увидел маленький городок, частью состоявший из современных зданий, частью из зданий с соломенными крышами, отчего, казалось, выглядел несколько неопрятно. Неторопливо, один за другим, на пленке менялись кадры, изображавшие город и его окрестности, потом показалась огромная площадь, вымощенная булыжником, посередине которой возвышался большой памятник Сталину. Далее следовали изображения окраины. На одной из улиц оператор остановился более подробно. Покрытая гравием дорога, пролегающая мимо колодца, уходила в сторону деревьев, которые, при ближайшем рассмотрении, оказались маленьким яблоневым садом. Домики, хотя ухоженные и чистые снаружи, видимо, были довольно ветхими. Каждый из них стоял на участке площадью в пол-акра, и на каждом участке обязательно росли яблони. Я даже смог разглядеть, что на одном из домов облупилась штукатурка.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
