Теплое, солнечное детство выпало на долю царевича Федора. Зато сменилось оно горьким отрочеством.
* * *
Ко всем семейным и медицинским проблемам, обрушившимся на его бедную голову, добавилась гроза, имевшая совсем другое происхождение. Громовые раскаты, звуча то тише, то громче, надвигались на столицу с юга и востока, от Волги.
В Нижнем и Среднем Поволжье запылало грандиозное восстание под предводительством донского казачьего атамана Степана Тимофеевича Разина. Правительство утратило контроль над значительной частью страны. В 1650—1660-х годах Московское государство должно было вести дорогостоящие, кровопролитные войны с Речью Посполитой и Швецией. Потери и расходы тяжким бременем легли на плечи служилых людей, посада, крестьянства. Многие, несмотря на законодательный запрет, бежали со своей земли, бросали дома, хозяйство и пытались обосноваться на окраинах огромной страны: в Сибири, на Дону, в Нижнем Поволжье. Государство не располагало там столь значительным административным аппаратом, чтобы всерьез препятствовать переселенцам. Ведь всю эту обширную территорию присоединили к владениям московских государей относительно недавно, а в годы Смуты власть над нею была надолго потеряна… К середине XVII века Среднее и Нижнее Поволжье являло собой образец двоевластия: несколько городов, где сидят присланные из Москвы воеводы с маленькими гарнизонами, а вокруг них на множество верст — казачья вольница, запросто принимавшая беглую голытьбу; сильные, до конца не замиренные общины татар, мордвы, чувашей; редкие поселения русских крестьян-землепашцев и усадьбы дворян. Энергичный атаман мог противопоставить царским войскам значительно большую силу: отряды опытных вояк-казаков — неспокойного, бродячего населения, привычного к суровой жизни и без радости взиравшего на строгие московские порядки. Недовольство усиливалось церковным расколом: влияние староверов на окраинах было исключительно сильным, а это означало еще один повод для столкновения с властями.
Разинское войско отправилось на Волгу, взяло в мае 1670 году Царицын[12] и устроило там бойню. Особенность больших русских восстаний такова: всякий раз на территории, контролируемой бунтовщиками, теряют силу и законы, и устои традиционной нравственности. Жизнь идет без правил, и единственное право, действующее в такие моменты, — право силы. Соответственно, значительная часть «социальной борьбы» тех времен укладывается в рамки кровавой и беспощадной уголовщины.
Мятежные казаки Степана Разина вошли в Астрахань, Самару, Саратов. Страшен был их напор. Бунтовское движение разливалось всё шире и шире. Волны неистовой казачьей стихии били в стены Симбирска. Еще немного, и возникла бы угроза самой Москве. Покуда царь устраивал брачные дела, Поволжье кипело бешеной борьбой титанических сил — хаоса и порядка. Из этого противостояния могла родиться новая Смута. Немногого недоставало! К счастью, одолел порядок. Кровавую разинщину подавили, ее вождя казнили на Болотной площади столицы летом 1671 года.
Мужающий царевич Федор мог видеть, чего стоит государственный порядок, какая жестокость требуется порой для его поддержания. Казачьего атамана четвертовали при большом стечении народа. Горькое, жуткое зрелище. Кровь его впиталась во влажную почву Замоскворечья. Ужас, сотрясавший державу на протяжении года, схлынул. Но в памяти у отрока Федора осталось: смерть, кровь, страх — вот плоды того, что в обществе не удалось поддержать мир. И, наверное, задавался он вопросом: одни ли свирепые разинцы виноваты в развязывании мятежного урагана или к тому их подтолкнуло корыстолюбие воевод? Или, может быть, сам государственный порядок нуждается в реформировании — какая-то ржа разъела тяжкие его шестеренки?
Федор Алексеевич видел казнь, предписанную его отцом. Царевича научили не бояться чужой смерти. Его научили казнить непокорных, если это потребуется. Но еще и заронили, думается, отроку в душу мысль: применение силы — крайняя мера… до нее надо испробовать иные способы управления.
Это ведь тоже — школа.
Школа будущего правителя.
* * *
Царевичу досталась хорошая школа и совсем иного рода. За его воспитанием присматривали «дядьки» — боярин князь Ф. Ф. Куракин и думный дворянин И. Б. Хитрово. А вот обучением Федора Алексеевича занялся подьячий (чиновник среднего ранга) П. Т. Белянинов. Этот человек служил в Посольском приказе — дипломатическом ведомстве России. А туда, по вполне понятным причинам, изо всего приказного аппарата отбирались наиболее знающие кадры. От Белянинова царевич обучился славянской грамоте. От него, очевидно, мальчик приобрел первичные знания по географии, истории, а также внешней политике России.
С младенческих лет царевичам и царевнам давали «потешные книги». Они состояли из красочных картинок, рассказывающих обо всем на свете: зверях, кораблях, городах, битвах, путешествиях… Специально для занятий Белянинова с Федором Алексеевичем другие служащие Посольского приказа создали в 1672 году роскошное учебное пособие гораздо более серьезного содержания. Оно дошло до наших дней и ныне хорошо известно под названием «Титулярник». Настоящее название учебника — «Большая государева книга, или Корень российских государей».
«Титулярник» состоит из двух частей.
Первая из них касается русской истории. В ней представлены судьбы двух царственных династий — Рюриковичей и Романовых. Даны портреты тридцати русских государей от Рюрика до Алексея Михайловича. Если древние правители в их череде — плод фантазии живописцев, то последние имеют действительное сходство с чертами прототипов. Сюда же вошли портреты одиннадцати патриархов — константинопольских и московских. Мальчику прививали уважение к собственному роду и к Церкви. Кроме того, книгу украсили 33 эмблемы русских земель, которые иногда не вполне правильно именуют «гербами». В этом ряду и те земли, которые давно стали частью России, и те, названия которых являлись элементом царского титула, но до реального обладания дело пока не дошло. Таким образом, отрока знакомили с державой, давали понять, сколь значительным и пестрым государством ему предстоит править. Более того, ему показывали основные направления русской экспансии: «Мы собираемся приобрести это и вот это; как знать, не тебе ли, царевич, предстоит возложить руку на оные страны?»
Вторая часть «Титулярника» содержит сведения о других государствах, в том числе изображения тамошних гербов, портреты и титулы правителей. Иными словами, царевича Федора натаскивали по части «политической географии».
Книга пышно иллюстрирована, украшена золотописью. Она представляет собой настоящее произведение искусства. Подобный учебник — мечта для любого ребенка.
При всей обширности профессиональных знаний, служащие Посольского приказа могли дать Федору Алексеевичу лишь азы образованности. Прежним царевичам этого хватало с избытком. Точнее сказать, они далеко не всегда получали и такой объем знаний. Их обучали воевать, управлять людьми, знать свой род да еще прививали Закон Божий. Порой они превосходно знали церковное служение, получали обширное знакомство с богословскими вопросами. До времен Ивана IV наследников престола сызмальства отправляли в походы и окунали в дипломатические дела. Подобного рода практических знаний Федор Алексеевич получил совсем немного. На театре боевых действий он не бывал ни разу. Ни как царевич, ни как государь. В хитросплетения внешней политики Алексей Михайлович начал его погружать, но, кажется, довольно поздно. Известно, что на приемах иноземных послов в 1675 году Федор Алексеевич занимал место рядом с отцом. Но тогда царевичу уже исполнилось 14 лет, а учеба его началась намного раньше, в 1670-м.
