Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Однако от коренного изъяна в системе протектората все-таки было никуда не деться. Германская империя была не в состоянии выполнить свою часть сделки – обеспечить защиту. Вождь племени нама Хендрик Витбоой не захотел уважать печать далекого короля, вновь и вновь нападая на пастбища своих соперников гереро. Местные племена, в первую очередь те же гереро, потеряли веру в белокожих защитников и стали настаивать на изменении условий соглашения. В конечном счете это означает, что Генриху с его подопечными пришлось временно покинуть вновь образованные колонии.[15]
* * *
В 1890 году Генрих вернулся в совершенно другую страну – в Германию без Бисмарка, Германию в руках молодого и порывистого кайзера Вильгельма II, Германию, зараженную охранительством. Представления о равных правах для всех людей – черных и белых, диких и цивилизованных, – которых придерживался Генрих, здесь не находили понимания. Речи Генриха, его попытки заступиться за своих друзей-аборигенов натыкались на один ответ: обвинения в социализме. В ту пору это было все равно что получить ярлык коммуниста в США во времена Маккарти.[16]
Генрих решил сбежать из благословенного отечества, пусть это и означало, что жену с тремя детьми – только что родилась вторая дочка, Паула, – придется вновь подвергнуть испытаниям колониальной жизни. В 1891 году Генрих получил пост генерального консула Германии на Гаити и министра-наместника в Порт-о-Пренсе. В этой тропической обстановке, в окружении зреющего повсюду гражданского беспокойства, боевой дух Генриха и голубоглазая загадочность Фанни вновь слились ради появления их четвертого ребенка. Девять месяцев спустя, 12 января 1893 года, в Мариенбадском санатории в баварском Розенгейме – не так уж далеко от места рождения Гитлера, городка Браунау-ам-Инн на австро-немецкой границе, – у Герингов родился мальчик, названный Германом Вильгельмом. Первое имя было позаимствовано у ангела-хранителя Фанни, объекта все большего восхищения с ее стороны, – доктора Германа фон Эпенштайна, который во время рождения находился здесь же, у ее постели. Второе имя мальчик получил либо в честь покойного кайзера Вильгельма I, либо же в честь гордости рода Герингов – дедушки Вильгельма.
Младенцу Герману довелось провести с матерью только шесть недель, поскольку Генрих затребовал ее немедленного присутствия на Гаити. Фрау Графф, близкая подруга семьи, жившая в городке Фюрт близ Нюрнберга, стала Герману приемной матерью на все те почти три года, которые прошли до возвращения Герингов. Эта разлука матери и ребенка, по всей видимости, оказала большое влияние и на юного, и на уже взрослого Германа.
По словам старшей сестры Германа Ольги Ригеле, его воссоединение с устранившимися родителями совсем не стало приятным событием. На железнодорожной платформе, где Граффы ожидали Герингов с распростертыми объятиями, трехлетний Герман стоял, отвернувшись от всех. Когда Фанни Геринг попыталась поднять сына, он сморщился, замахал руками и, разрыдавшись, стал бить по груди свою биологическую мать. Что же касалось незнакомого старика, вставшего поодаль от всей этой сцены – его собственного отца, – то Герман даже не глянул в его сторону.[17]
Утомленный и постаревший после пребывания на Гаити, Генрих еще несколько месяцев проработал в Министерстве иностранных дел, после чего вышел в отставку и поселился в берлинском пригороде Фриденау. Поначалу, оказавшись в окружении “своих” – прусских чиновников и офицеров, – Генрих наслаждался жизнью отставника. По воскресеньям он брал детей в Потсдам посмотреть на блеск и мощь прусской армии на параде – зрелище, которое на всю жизнь заразило Германа любовью к военным и войне.[18] Но для Генриха как человека, всегда стремившегося к новым вершинам, бессобытийность существования на пенсии была тяжким грузом. Когда-то, будучи недовольным своей судьбой выпускником-юристом, он записался в армию; позже, будучи разочарованным наместником в Юго-Западной Африке, он перебрался на Карибы; теперь, будучи беспокойным пенсионером, он взялся за бутылку. Вдобавок к алкоголизму он страдал от периодических приступов бронхита и пневмонии. И, пока Генрих увядал, его жена и старый африканский друг доктор Эпенштайн проводили все больше времени вместе.[19]
Посреди этих семейных сложностей, 9 марта 1895 года, во Фриденау родился кареглазый мальчик по имени Альберт Гюнтер Геринг. С самого рождения Альберта считали паршивой овцой в семействе Герингов. Этот ярлык определил и всю его дальнейшую жизнь. Всегдашнее сопротивление устоявшемуся положению вещей, то есть всему, что было ему отвратительно, заставит его порицать свою родину в момент пришествия нацистов к власти в 1933 году. Оно заставит его объявить войну нацистскому режиму. Оно вынудит его сделаться политическим изгнанником, объектом преследований гестапо. И, что важнее всего, оно будет означать сохраненные жизни сотен будущих жертв нацизма.
* * *
Почти сразу после рождения Альберта, ссылаясь на “ухудшающееся здоровье Генриха”, Эпенштайн предложил Герингам поселиться в его новоприобретенном поместье – замке Фельденштайн. Этот франконский замок, в котором когда-то жили князья-епископы, завоеватели-шведы и баварские рыцари, был приобретен в 1897 году новоявленным рыцарем-австрияком – риттером[20] фон Эпенштайном – за двадцать тысяч марок. К 1914 году Эпенштайн потратил еще миллион на его реконструкцию. Эта сумма была вполне по карману оставившему медицинскую практику богачу Эпенштайну, унаследовавшему основную часть состояния своего отца. Доктор Эпенштайн-старший, придворный лекарь прусского короля Фридриха Вильгельма IV, занимавшийся перепродажей земли, занимал, несмотря на свое еврейство, высокое место в прусском обществе. Эта незначительная “родовая отметина” почти и вовсе исчезла, после того как он крестился, чтобы жениться на дочке богатого купца-католика. Таким образом, младший доктор Эпенштайн родился католиком, воспитывался католиком и жил в строгом соответствии с католическим укладом.
Довольно низкорослый и склонный к полноте Эпенштайн не был писаным красавцем, однако его элегантные наряды, манера говорить и вести себя вместе с захватывающими историями о путешествиях в далекие экзотические страны делали его более чем незаурядным обожателем.[21] Помимо прочего, он мог похвастаться солидным состоянием в форме недвижимого имущества в Берлине, замка Фельденштайн и еще одного средневекового замка в районе австрийского хребта Высокий Тауэрн – Маутерндорф.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
