— Меня? — переспросила Юля с трудом слушавшемся языком.
— Тебя, конечно.
— Она — секретный агент марсианской разведки и не хочет называть свое имя, — многозначительно произнес бородатый Александр.
— Ну, и как там у вас, на Марсе? — серьезно спросил бритый.
— Что? — удивилась Юля.
— Ну, например, секс...
— Джек, не хами! — блондинка взяла его за руку, а другой рукой подставила бокал бородатому, разливающему очередную бутылку.
— Давайте, сыграем в фанты! — вдруг предложила Даша.
— На что будем играть? — Деловито спросил Александр.
— Только не на деньги! — воскликнула Римма. — Надоело!
— На раздевание, — мрачно произнес непьющий Митя.
— О! Прекрасно! — Римма похлопала его по бокам. — Ты начнешь раздеваться с пушки!
— Ты забыла, что я никогда не проигрываю. — Дмитрий поймал ее руки и крепко сжал.
— Больно! Дурак! — выкрикнула Римма.
— Не ври. Тебе приятно. — сказал Дмитрий.
— Я не мазохистка.
— Кончай базар! — бритый Джек взял бутылку шампанского, допил прямо из горлышка и пропел чуть заплетающимся голосом. — Кто будет водить?!
— Козел ты, Джек, — сказала Даша. — Зачем так нажираться?
— Ах, мой козлик ненаглядный! Забодал меня в парадном! — Римма взяла бокал, приложила к носу Джека, выпила и захохотала.
— Не забодал, а трахнул. — деловито уточнила Даша.
— Нескладно! Не в рифму! У тебя, Дашка, совсем нет поэтического чувства! — Римма картинно упала на диван, вскинув вверх стройные ноги в лосинах.
— Снимаю порчу, сглаз, а если надо — даю в глаз! — Джек плюхнулся на диван рядом с Риммой. — А у меня... есть пате-тическое... то есть поэтическое чувство?
— Ребята, мы все сошли с ума! — Александр снова открыл шампанское. — Нам необходима консультация Леонида! Где его черти носят?
— Он психолог, а не психиатр. Боюсь, он вам не поможет, — заметила Даша, покосившись на Джека.
— Почему — вам? — возмутился Джек. — А ты? Тебе не... нужна... кон... ну как это произносится — кон-суль-та-ция психолога? Или — пара-пси-холога?.. Я готов!
— Ты уж точно готов! — скривилась Даша и отчеканила. — А со мной все в полном порядке!
— Оно и видно! — расхохоталась Римма. — Не встретила козлика в парадном, вот и злишься!
— Молчать, бабы! — приказал Дмитрий.
— Зачем кайф ломаешь? — Римма обняла его и повисла у него на шее. — Будешь водить?
Юля, ничего не понимая, с некоторым испугом, но и не без любопытства слушала всю эту галиматью. Она затаилась в кресле в углу комнаты и рада была, что о ней забыли. Но вдруг бородатый Александр пристально поглядел на нее и сказал громко.
— Среди нас есть единственное чистое, прекрасное, непорочное существо! Я имени ее... не знаю... но хочу узнать. Пусть она и водит!
— Я не умею... — прошептала Юля.
— Научим. Это просто. Господин бандит, ознакомьте с правилами игры! — Александр хлопнул по плечу Дмитрия.
— Я не бандит, а сыщик. Причем — главный, — важно произнес Дмитрий.
— Не вешай лапшу, Митька! Это одно и то же! — сказала Даша.
— Ладно. Готовьте фанты. Я в чиновниках родился, не на шутку рассердился...
— В садовниках, Митенька! — хохотала Римма.
— В садовниках, в сановниках, в полковниках... Какая разница? — Дмитрий снял с вешалки кожаную кепку. — Фанты валите!
Все дружно зашуршали бумажками, надписывая на них что-то, свертывая в трубочки и складывая в опрокинутую кепку.
За окном давно стемнело. Белов поглядел на часы.
— Что я наделал... — пробормотал он растерянно. — Прости, Ирка, мне надо бежать. — он торопливо стал одеваться, нервно застегивал рубашку, с трудом вдевая пуговицы в петли.
— Беги, — сочувственно сказала Ирина, провожая его в прихожей. На ней был короткий халатик поверх голого тела.
— Пока! — Белов наскоро обнял ее и шагнул к двери.
— Будь осторожней. Сейчас пробки.
— Ничего... — он вышел на площадку к лифту.
— А платье? Забыл? — Ирина выбежала в след за ним, протягивая ему полиэтиленовый пакет.
— Спасибо... И правда забыл, совсем дурак... — Он окинул ее прощальным взглядом, взял пакет и подумал, что, наверное, не приедет к ней больше никогда...
По дороге домой, медленно продвигаясь в потоке машин, он подумал, что и Ирина, и его жена Наталья в сущности, прекрасные женщины — умные, понимающие, решительные, находчивые. Дело не в них, а в нем, это он привередлив, капризен, ленив, безответственен, в общем — гнусный мужик, бабник, развратник! Когда-то, начитавшись Канта, Ницше, Фрейда и Юнга, одержимый жаждой исследования скрытых глубин человеческого подсознания, он выбрал модную и увлекательную профессию психолога. После Университета с блеском защитил диссертацию и возомнил себя гением. Им восхищалась жена, его боготворила любовница. Он преподавал, консультировал, писал статьи, вещал с телеэкрана, общался с парапсихологами, астрологами, колдунами... Когда он вел семинар по Фрейду, на него с вожделением смотрели студентки, готовые отдаться ему прямо в аудитории. Все это льстило мужскому самолюбию, но в конце концов осточертело. Он неожиданно бросил все и замкнулся в себе, внутренне готовясь к какой-то другой, совсем новой жизни.. Самое главное для него было сейчас — разобраться с самим собой, но судьба словно смеялась над ним!
Он стал вспоминать вчерашнее приключение. Оно вполне могло оказаться всего лишь сном, и вот сейчас он снова вернется в пустую квартиру, и будет все, как три дня назад, месяц назад... И, наверное, так оно и лучше... Он вдруг понял, что на самом деле ему вовсе не хочется никаких катаклизмов и перемен, что он самый обычный эгоист, и то состояние одиночества, которого он сумел, наконец, добиться, вполне его устраивает. В сущности, у него все есть: славные, надежные друзья — этакое мужское братство, небольшая частная практика, на которую вполне можно прожить. Квартира хоть и чужая, но никто из нее не гонит, машина... правда, частенько ломается, но пока ездит... И пусть так оно все и будет, и не надо ему ничего другого, черт подери! Устал, надоело! А если все, что произошло с ним вчера, все же не сон — что же тогда?..
— Маша, — сказала Наталья Игоревна Белова. — Нам надо серьезно поговорить.
— О чем? — спросила дочь с напускным равнодушием, внутренне приготовившись отразить атаку.
— Дело в том... — Наталья немного помедлила. — Дело в том. что я должна уехать в командировку...
— И надолго? — спросила дочь, стараясь скрыть радость.
— На месяц, возможно и больше...
