Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Появление генерала ничего не изменило в окружающей суете.
– Начинаем отсчет, – пошелестело в динамиках, – начинаем отсчет.
– Пойдем, – Николай Иванович дернул за рукав замершую от увиденного Наталью, – вон там наблюдательный пункт.
В наблюдательном пункте, оборудованном внутри выгородки из листов фанеры, стояли телевизоры, а перед ними – ряд кресел, как в кинотеатре, на одном из которых сидел человек в неизменном белом халате и грыз карандаш.
– Что у вас тут?
Но человек даже не повернул головы к Николаю Ивановичу, а только ткнул карандашом в ближайший экран:
– Курица.
– Когда проба?
– Сейчас подадут отсчет, – человек так и сказал – «подадут».
Динамики заговорили: «Всем приготовиться, всем приготовиться. Группа отправки, группа приема – полная готовность. Десять, девять, восемь…»
Почему-то Наталье показалось, что сейчас взорвется бомба. Атомная. Или даже водородная. Какая-нибудь «кузькина мать» или ее ближайшая родственница – «кузькина тетка», например. Но на экране показывали действительно курицу – самую обычную курицу, которая ходила по клетке и что-то склевывала с пола.
– …Ноль. Подача разряда! – Человек в кресле нагнулся, чтобы лучше видеть, наверное, но ничего не произошло – курица продолжала клевать.
– Докладывает группа отправки – объект без изменений, визуальная фиксация перемещения не отметила.
– Докладывает группа приема – объект не появился.
– Сам вижу, – сказал человек перед экранами, взял с пола микрофон и продолжил на всю лабораторию:
– Всем группам просмотреть автофиксацию, может, мы чего-то не заметили. Медики, как Кюри?
– Нужно увеличивать разряд, Филипп Рудольфович, хотя бы процентов на десять. Иначе реакции не будет.
– Хорошо, два деления, не больше. И «парацельса» закапайте.
– Опять не получается, – даже не спросил, а констатировал Николай Иванович.
Человек обернулся и вскочил с кресла. Наталья подумала, что он сейчас вытянется, возьмет под несуществующий козырек и гаркнет: «Так точно, товарищ генерал! Не получается!» И тот, кого называли Филиппом Рудольфовичем, действительно гаркнул:
– Какого черта посторонние в геофронте?!
Надо полагать, имелась в виду Наталья.
– Не шуми, – спокойно сказал Николай Иванович, – это моя дочь – Наталья Николаевна, о которой мы с тобой разговаривали.
– Здрасьте, – сказала Наталья, вполне понимая чувства Филиппа Рудольфовича, которому в самый разгар непонятного ей, но, судя по всему, очень важного эксперимента вдруг привели экскурсию. – Простите за вторжение, я сама не очень…
– Ах, оставьте! – Филипп Рудольфович схватил ее руку и потряс. – Тут наши проблемы. Тренд ухудшения. Признаки СУР подтверждаются, – он теперь обращался к Николаю Ивановичу. – Прошли болевой порог, дальше наращивать смысла не имеет – мы всё сожжем.
– Ты только комиссии это не скажи.
– Молчу, как таракан.
Наталья ничего не поняла и принялась разглядывать экраны. На одном курочка продолжала клевать, чья-то рука просунулась в клетку и осторожно пальцем провела по ее перышкам. На другом виднелся какой-то загончик – кусок бетонного пола, огороженный невысоким заборчиком. На бетоне нарисована координатная сетка, сложные линии и пятна, больше похожие на магические символы. Еще один экран показывал нечто белое, и пока оно не шевельнулось, казалось, что передачи никакой нет. На самом деле это был занавес, точнее – ширма, какой в больницах огораживают койки тяжелобольных.
– Еще одна проба, потом – перерыв на борщ, – сказал Филипп Рудольфович, – тогда и познакомитесь.
Он вновь уселся и рявкнул в микрофон:
– Пятая проба, всем приготовиться. Пять миллиграмм «парацельса», два деления разряда, минутная готовность.
Наталья села, отец продолжал стоять. На экраны он не смотрел. Он смотрел на нее, и когда их глаза встретились, он виновато улыбнулся.
– Смотрите на курочку, – страшным шепотом сказал Филипп Рудольфович, – смотрите внимательно.
Наталья стала смотреть, и когда отсчет закончился, изображение мигнуло и сменилось. Точнее, ей так показалось. Будто на долю секунды телевизионная рябь пробежала по курочке и унесла с собой. Клетка опустела.
– Группа отправки подтверждает уход, группа отправки подтверждает уход, – зашелестело в динамиках.
– Группа приема появление объекта не подтверждает. Отсчет в пределах нормы.
– Она могла отклониться, – проворчал в микрофон Филипп Рудольфович. – Физики, что у вас?
– Спектр дрянной, Фил, – отозвались, надо полагать, физики, – жди ту же бодягу. На твоем месте я бы поставил на уши ликвидаторов. Или трупоносов.
– Не кудахтай раньше времени.
– Сам не гавкай, – физики, судя по обмену репликами и тону, не испытывали к начальству надлежащего пиетета.
Наталья ощущала себя так, будто попала на заключительную часть спектакля из жизни физиков. Ничего не понятно, но чувствовалось – здесь творятся великие дела, хотя в роли подопытного и выступала самая прозаическая курица, точнее – курочка, как ее уважительно величал Филипп Рудольфович.
– Выходим из графика… Нет, не выходим… Группа прибытия фиксирует появление объекта!
Филипп Рудольфович опять соскочил с кресла и чуть ли не носом прижался к экрану с изображением загончика.
Наталье во второй раз за последние полчаса стало невыносимо плохо. Ее прошиб холодный пот. Озноб нарастающими волнами прокатывался от пяток до кончиков безымянных пальцев, и она поняла, что если сейчас не встанет и не пойдет, то провалится в беспамятство.
Завыла сирена, замигал свет, забегали люди, что-то неистово орал в микрофон Филипп Рудольфович, а потом, бросив его на пол, побежал куда-то. Вслед за ним побежал и отец, что-то неразличимое каркнув ей напоследок. Она всё же встала и пошла сквозь водоворот людей куда-то туда, где виднелась ширма, только теперь не в виде экранного изображения, которое подавалось огромной телекамерой, а самая настоящая, несвежая, с желтоватыми пятнами. Пока она невыносимо долго шла к этой ширме, за рукав схватила какая-то женщина, но Наталья стряхнула ее руку, отодвинула ширму и увидела то, что и ожидала, почему-то, увидеть – больничную койку, провода, приборы, капельницы и тянущуюся к ней ладошку, обмотанную такими же несвежими бинтами, из-под которых наружу торчали несколько пальцев, и ей ничего не оставалось, как взять эти пальцы – еще более ледяные, чем ее собственные, и услышать свистящий, астматический шепот:
– Мама…
5
Кюри спала. По крайней мере, так утверждал самописец, рисуя на ленте узнаваемые кривые быстрой фазы сна. Наталья старалась реже смотреть на девочку, занимая себя профилактической рутиной, которую могла сделать и Ангелика, но та спала на диванчике после тяжелой ночи.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
