— Как это? — не поняла я.
— Ну, знаешь эти разговоры: моя яхта лучше твоей, да моя яхта больше твоей, и всякое такое. Хвалятся своими яхтами.
Мне кажется, он немного стесняется внешнего вида «Странницы». Прежде я не задумывалась, как странно она выглядит, пока не увидела в здешней гавани все эти изящные дорогие яхты. Они сияют! Люди в модных спортивных костюмах полируют все, что попадется под руку. Все вещи на своих местах.
А наша «Странница» в пятнах, даже на палубе белые следы ног, испачканных шпатлевкой. На канатах развевается сохнущая одежда. На палубе высятся груды кастрюль и сковородок, которые мы с Коди вытащили, чтобы почистить. Носим мы обычные заношенные шорты, футболки и банданы.
— Пора двигаться дальше, — ворчит Док.
— Эй, на яхте! Подтяни якорь! — крикнул Коди.
— Коди, перестань, — пробурчал лежавший на палубе дядя Мо.
— Бросай якорь! — не унимался Коди.
— Уж лучше ступай, помоги Брайану с картами, — велел дядя Мо. — Сделай хоть что-нибудь полезное.
Коди с криком спрыгнул с борта яхты в воду:
— Человек за бортом! Буль-буль-буль…
Над Коди нельзя не смеяться, но иногда берет сомнение, есть ли у него мозги и бывает ли он серьезным хоть ненадолго? Начинаешь понимать, как может раздражать его поведение, если проторчать с ним на маленькой яхте посреди моря целых три недели!
Сегодня Брайан учил нас управлять парусами. Многие из нас уже не новички в этом деле, но если бы мы чего-нибудь не знали, то непременно научились бы от Брайана. Он погрузился в объяснение сложных отношений ветра, паруса и движения судна.
— Итак, если ветер дует навстречу, то это называется лавирование против ветра…
— Лавирование? Это как? — перебил Коди.
Брайан проигнорировал его.
— А когда ветер дует сбоку, то надо делать галс, двигаться галсами… не перебивай, Коди. А когда ветер дует в корму…
— Что значит «в корму»?
— Ты даже этого не знаешь? — вскричал Брайан. — Корма — это задняя часть судна. Если ты не начнешь относиться к занятиям серьезно…
— Не понимаю, для чего нужны все эти термины. Ну, не знаю я, чем отличается лавирование, ну и что? Достаточно знать, что делать, а не как назвать, так ведь?
— Да разве ты знаешь, что и как надо делать? Если ты не знаешь, откуда ветер дует, например, если он дует сзади?
— Для чего мне это знать? — Коди пожал плечами. — Кажется, всем остальным это известно, все отдают приказы, а я их только выполняю. Тяну за веревки не хуже других.
Брайан только вздохнул.
Потом Коди дал нам первый урок жонглирования. Думаю, он хороший учитель, потому что начал с самого простого — подбрасывания в воздух одного предмета. Мы все упражнялись с пакетами печенья, соленых крендельков.
— Глупое занятие. — Брайан был недоволен. Дядя Мо нес вахту, но все-таки обернулся и проворчал:
— Тоже мне жонглеры.
Затем Коди показал, как подбрасывать и ловить два пакетика с печеньем. Это тоже показалось несложным.
Но когда он добавил третий пакет, оказалось, что мы неуклюжие и неловкие. Крендельки — вжик! вжик! — так и летели за борт.
— Все зависит от движений ваших рук. Просто поймайте ритм, — объяснял Коди.
— Занимаемся какими-то глупостями, — нудил Брайан.
— Жонглирование улучшает координацию движений, — возразил Коди.
— А что, разве у меня плохая координация? — взъелся Брайан.
Дальше — больше, пришлось нам закончить урок жонглирования.
Брайан и дядя Док сидят над картами и пытаются поймать по радио прогноз погоды. Завтра мы берем курс на Новую Шотландию, этот отрезок пути займет примерно три-четыре дня, после чего берег пропадет из виду.
Не видеть берега! Не могу себе этого представить. Не могу вообразить, что вокруг не останется ничего, кроме бескрайнего океана; со всех сторон — только волны.
— Так. Это будет наше первое большое пробное плавание, — предупредил дядя Док.
— Прогноз погоды не самый благоприятный. — Дядя Стю беспокойно постукивал пальцами по столу.
— Что ж, хлебнем немного погоды? — предложил дядя Мо.
12. Болтовня
Дурацкий день. Глупый Брайан все талдычит о своих парусах, как будто он один здесь все знает.
А жонглировать он не умеет, это уж точно.
Сегодня утром Брайан спросил:
— Скажи, Софи ты любишь больше, чем меня, правда?
Я сказал:
— Да.
Ну что ж, это правда.
Завтра Софи расскажет нам первую историю Бомпи. Вот это и вправду будет интересно.
13. Пробное плавание
Я не уверена в том, какой нынче день. Вахты нарушили мое чувство времени.
Первые пару дней вахту несли вдвоем (я в паре с дядей Доком) по четыре часа, затем перерыв на восемь часов и снова четыре часа вахты. Это немало, особенно в темное время суток, когда каждая мышца напряжена, прислушивается и ожидает. Все остальные спят, и их безопасность охраняешь только ты с напарником.
Нет больше «день да ночь — сутки прочь», а затем — новый день. Вместо этого живешь чередой светлых и темных отрезков суток, сменяющихся и сливающихся друг с другом. Словно один непрерывный поток времени разворачивается перед тобой и вокруг тебя. Уже не существует «вчера» и «позавчера», чувствуешь неуверенность, потому что непонятно, что такое «завтра». Что означает «прошедшая неделя» или «прошлый год»? А если «вчера» и «прошлый год» не существуют, как и «десять лет назад», значит, есть одно сплошное «сейчас», огромное настоящее время.
Это рождает очень странное чувство, словно, если я скажу: «Мне четыре года», то и стану четырехлетней Софи. Невообразимо. Разве такое возможно?
Прошли залив Мэн по направлению к острову Грэнд-Мэнан в заливе Фанди, к западу от Новой Шотландии.
Дядя Док зовет ветер капризной дамой, потому что он дует с перерывами. Вчера (приходится пользоваться словами вроде «вчера», потому что я не знаю, как писать о том, что случилось несколько раньше) мы попали в полосу тумана. Дядя Док процитировал стихотворение о тумане, крадущемся на маленьких кошачьих лапках, и я тут же увидела в серой дымке сотни крошечных кошачьих лапок. Потом туман сгустился в плотные темноватые клочья, и я вообразила, что навстречу нам мягко и грациозно движутся огромные мохнатые лапы тигров.
Стоя на яхте, прокладывавшей себе путь в густом сером тумане, я остро ощутила тоску и одиночество. Мне вдруг расхотелось покидать берега Северной Америки, устремляться в океан, чтобы оказаться вдали от родной земли. Но печалиться не было времени, потому что внезапно подул резкий северный ветер, яхта пошла с сильным боковым креном и пришлось менять галс. Поднялись большие волны — выше человеческого роста, а может быть, мне только так казалось, потому что дядя Стю назвал их детскими.
