Буря море воздымает,Ветер волны поднимает,Прибавляет он погоду,Чуть не черплет корабль воду,Мореходцы суетятся —От потопу как спасаться!
Глава 4
Карбас резво бежал на закат, и из моря начал медленно вырастать горбатый бугор со щетиной сосен. Денис что-то негромко сказал деду Кондрату и тот кивнул. Но, словно о чем-то сожалея, недовольно заворчал и перекрестился. По знаку кормщика один из мореходов вынес из казенки кусок вяленого мяса и баклажку с пивом и, когда поравнялись с островом, бросил их в воду.
— Батюшка Гогланд, прими наш дар? Дай чистый путь! — громко произнес Денис. Перехватив удивленный взгляд Ивана, он строго сказал: — Это древний обычай. Все мореходы подносят подарки водному владыке, греха в том нет. Николе Морскому и другим святителям мы в церкви молимся, а когда вернемся домой, благодарственную службу отстоим… А ты, чем без дела по сторонам глазеть, учись узлы вязать. Должен уметь это делать с закрытыми глазами!
В молодые годы кормщик ходил «зуйком»[11] на Новою Землю, потом побывал в Копенгагене и Амстердаме — главном городе Голанских статов. Он как начнет рассказывать про океан-море синее и разные немецкие, аглицкие и гишпанские земли, и даже про бусурманское царство мавров — так и заслушаешься! Ивана хвалит за старание и любознательность, объясняет о ветрах, течениях и корабельных снастях. Доволен, что тот не поддается морской болезни и советует стать мореходом.
На этот раз долго заниматься снастями не пришлось. Из-за Гогланда показался сторожевой корабль под шведским флагом. Высокие мачты опутаны снастями и несут горы белоснежных парусов, вдоль бортов стоят грозные пушки, на палубе столпились суровые усачи. Протрубили в блестящий рожок, велели опустить на карбасе парус и подойти ближе. Строго спросили, куда держите путь? Есть ли разрешение шведских властей?
На корме, изукрашенной вырезанными из дерева мужиками и девками, все почти нагишом и раззолочены, распахнулось окошко и в нем появился красноносый человек в сбитом набок парике.
— Эй, московиты! Вы турок победили или все еще мастерите кораблики на сухом берегу?
— Его царское величество повелел строить флот под Воронежем, в том тайны нет, — с достоинством ответил Денис. — А турецкая крепость Азов уже сдалась, и боевые корабли под российским флагом ходят в Черном море!
— Ха! Да вам и с турками воевать не под силу. Царь Петр со своим посольством уже направился в Европу за помощью. По дороге хотел тайно пробраться в Ригу, но наш губернатор Дольберг его в крепость не пустил. Пригрозил арестовать все московское посольство как шпионов! Ладно, плывите на своем корыте!
В ответ на такое поношение государевой чести на карбасе промолчали. Чужие пушки глядят в упор, а пальнуть этому наглецу ничего не стоит. Соловей открыл было рот, но кормщик показал ему кулак — молчи, сила не на нашей стороне. А вот на корабле многие поняли русскую речь своего начальника, радостно загоготали.
— Верно, господин капитан! Мы не турки!
— Балтика — шведское море!
— Пусть московиты сидят на берегу и собирают клюкву!
Когда карбас отошел на дальнее расстояние, первым нарушил молчание дед Кондрат.
— Пусть пока повеселятся. Вернется наш батюшка Петр Алексеевич из дальних стран, разберется и со шведом! Боярская Дума уже постановила, чтобы морским судам быть. По царскому указу дворяне, купцы и монастыри объединились в кумпанства, чтобы строить гребные суда и парусные корабли.
— Парусные? — удивился Соловей.
— Да, парусные. Такой опыт уже имеется. Мой старший брат рассказывал, что лет тридцать назад на Оке, у села Дединово, по указу покойного государя Алексея Михайловича наши и голландские мастера построили корабль «Орел» с двадцатью пушками и несколько военных ботов. Брат служил писцом в Новгородском приказе, на чьи деньги и велось строительство. Говорил, что на эту работу потратили более девяти тысяч рублев, а потом корабли передали в Посольский приказ, чтобы их готовили к плаванию по Хвалынскому морю[12].
— Где же они теперь?
— По Волге благополучно дошли до Астрахани, но в тот год учинил бунт воровской казак Степан Разин. Его людишки корабли захватили и сожгли.
— Жалко!
— Не горюй, Соловей! На Руси мастеров и строевого леса хватит. Придет и наш час, вот тогда наши корабли поплывут не только по рекам и озерам, но и по морям.
— Подожди, в Ревеле увидишь настоящие морские суда, — сказал Денис.
В ревельской гавани судов было как сельдей в бочке. Их мачты поднимались частоколом, а борта смыкались так, что казалось — между ними и утка не проплывет. Но если присмотреться внимательней, становилось ясно, что ни одно судно не походит на своего соседа. Недалеко друг от друга стояли на якоре небольшие одномачтовики и великаны с тремя мачтами, к которым была добавлена и четвертая, косо поставленная на носу. У иных вся корма была изукрашена резными фигурами и разноцветными картинами, аборта размалеваны цветами и какими-то непонятными изображениями. Но в большинстве это были тупоносые и высокобортные суда, которые не выделялись обилием украшений. С одного взгляда можно было понять, что это труженики, которые в своих вместительных трюмах возят по морям полезные грузы и обеспечивают процветание всей мировой торговли.
Кормщик Денис осторожно вел карбас к известному ему причалу и попутно называл стоящему рядом Ивану иностранные суда и корабли.
— Смотри, голландский флейт…, хольк датский…, англичанин пришел за лесом. Вон там стоит шведский фрегат, на нем сорок пушек. Рядом шведская же шнява с двадцатью пушками. Такой корабль годится для разведки и дозора… Еще флейт из Голландии, и еще один…
Встали у стенки между двумя торговыми судами. На одном поднят красный флаг с белым крестом, на другом такой же, но с двумя белыми крестами.