Устроив привал, они подкрепились шелковицей, орехами и грибами, а Джек поделился сушеным рисом.
— Откуда у вас еда? — спросил он, жуя сочную ягоду: ведь у Сокэ и Ханзо не было мешков.
— Наша кухня — поля и леса, — гордо ответил Ханзо.
— Я научил его кое-каким хитростям, — объяснил Сокэ. — Готовить рис на костре, отличать ядовитые ягоды и ставить капканы на зверя.
— Вообще-то людей ловить веселее! — встрял Ханзо. — Правда, я не ожидал поймать тэнгу.
— Да я не тэнгу! — в который раз повторил Джек и повернулся к Сокэ: — Мне уже можно снять повязку?
— Увы, нет. Никто не должен знать, где наша деревня.
— Но почему?
— Только так нам удается избежать бесконечных войн и распрей, которые губят Японию. Нам дорог покой. А теперь поспешим — надо успеть засветло.
Ручей привел их в долину. Перейдя на другой берег, путники некоторое время шли в гору. Джек падал от усталости — бессонная ночь в капкане давала о себе знать.
Уже совсем близко, — пообещал Сокэ. Несмотря на преклонный возраст, он неутомимо шагал вперед.
Однако когда они наконец остановились, над горами сгущались сумерки.
— Добро пожаловать в нашу деревню! — Сокэ снял повязку с глаз Джека.
Юноша моргнул и протер глаза. На лесистом взгорье стоял простой буддийский храм с небольшим кладбищем и синтоистским алтарем. Внизу простиралась цветущая долина, скрытая от посторонних глаз. Ухоженные домики с соломенными крышами терялись в лабиринте многоярусных рисовых полей, которые устилали долину, словно гигантское стегание одеяло.
В центре деревни возвышался большой деревянный дом па глинистом берегу, окруженный зарослями бамбука и терновника. Перед ним располагалась открытая площадь, а слева — пруд, в который впадал горный ручей. В деревню вела единственная дорога, зато рисовые поля были испещрены сетью узких тропок и мостиков. Глядя на безмятежную картину, Джек уже не удивлялся, почему обитатели этой тихой гавани не желали открываться внешнему миру.
— Идем, — позвал Сокэ. Ханзо унесся куда-то вдаль. — Перед встречей с Шонином тебе надо поесть и выспаться.
Солнце уже садилось за горы, когда путники, миновав два рисовых поля, оказались у дома Сокэ. Скромная постройка из грубо отесанных бревен с белыми глиняными стенами была окружена небольшой изгородью. Сокэ открыл тяжелую дверь и пригласил Джека войти.
Внутри дом больше походил на крытый двор, чем на жилое помещение. Просто обставленный закуток возле двери служил одновременно кухней и кладовой. Слева у стены стояла глиняная печь, а в ней — два круглых горшка с выпуклыми крышками. Чуть дальше — деревянный умывальник, высокий кувшин, до краев полный воды, и два бочонка — видимо, с едой. У противоположной стены хранилась всевозможная земледельческая утварь: мотыга, четыре деревянных цепа и несколько острых серпов. Рядом лежал кусок веревки с крюком на конце, метла и корзина для хвороста.
— Прости за беспорядок, — сказал Сокэ. — Я как раз думал убраться.
— По-моему, все прекрасно, — ответил Джек. Даже спустя три года он не перестал удивляться любви японцев к чистоте.
— Ты очень любезен, но все же там будет гораздо уютнее. — Сокэ повел Джека в глубину дома.
Вторая половина постройки, с приподнятым деревянным полом, состояла из четырех комнат, разделенных раздвижными сёдзи.
Сбросив сандалии, Джек вслед за Сокэ поднялся в первую комнату. Пол был устлан татами, более грубыми и жесткими, чем в доме матери Акико. Неудивительно, ведь крестьянину не по карману многое, что может позволить себе самурай. В центре комнаты располагался квадратный очаг, а над ним висел длинный крюк для котла, с большим рычагом в форме рыбы.
— Ханзо разведет огонь, — сказал Сокэ, — и я заварю нам чаю.
Мальчуган принес щепки и дымящийся кусок угля из печи. Сокэ опустился подле очага на колени и жестом пригласил Джека присоединиться.
— Устраивайся поудобнее. Ты так вцепился в меток, как будто от него зависит твоя жизнь!
Джек неохотно отложил свои вещи и сел. Он ждал дальнейших расспросов, но, похоже, старик был увлечен приготовлением чая.
Разведя огонь, Ханзо умчался на другую половину, а Сокэ бережно раздул пламя и добавил поленья из аккуратной кучи у очага.
— Любишь сэнча? — спросил он.
Юноша кивнул. Впервые его угостила зеленым чаем Акико. Сначала горьковатый травяной вкус Джеку не понравился, но со временем он распробовал необычный напиток.
Ханзо притащил тяжелый железный чайник с водой. Джек помог повесить его на крюк, а Сокэ добавил чайных листьев и опустил рычаг.
— Расскажи, Джек, куда ты направляешься?
— В Нагасаки. Туда изгнали всех чужеземцев.
Сокэ сочувственно кивнул.
— Твой путь долог и непрост. Но ты сделал первый шаг, а это труднее всего. Откуда ты идешь?
Джек решил, что может доверять старику.
— Из Тоба.
— Это на побережье Исэ. Отчего же ты не отправился на корабле ?
— Никто не взял. Любого, кто укрывает чужеземца, могут наказать... Сокэ-сан, я...
Старик поднял палец.
— Зови меня просто Сокэ.
— Сокэ, спасибо вам за помощь, но мне лучше поскорее уйти. Я не хочу навлечь беду на вас и Ханзо.
— Сначала тебе нужно отдохнуть, — твердо ответил тот. — Кроме того, у нас тебя никто не найдет. Здесь ты в полной безопасности. Да и мы тоже.
— А если кто-нибудь из жителей деревни расскажет самураям?
Сокэ засмеялся.
— Уверяю тебя, не расскажет.
— Но...
— Есть хочешь? — спросил он, не слушая слабые возражения.
При мысли о еде у Джека заурчало в животе.
— Будем считать, ты ответил.
Сокэ оставил Джека допивать чай, а сам скрылся в глубине дома. Ханзо застыл у дверей, завороженно глядя на светловолосого и голубоглазого гостя.
— А что едят тэнгу?
Устав спорить, Джек решил подыграть.
— Маленьких мальчиков.
Ханзо испуганно вытаращил глаза, но через миг просиял.
А можешь съесть моего друга Кобэя? Он позолотил меня на тренировке. Рука до сих пор болит!
Он показал большой фиолетовый синяк на плече.
— Что за тренировка? — спросил Джек.
— Ханзо! — позвал Сокэ из соседней комнаты. — Иди-ка помоги мне.
Мальчуган убежал.
Странно, что крестьянский мальчишка занимается боевыми искусствами», — подумал Джек, наливая себе очередную чашку. В комнату доносились аппетитные запахи готовящейся еды.
