Связывал Русь воедино грандиозный ритуал полюдья, имевший и политическое, и религиозное значение. Издревле славянский князь как духовный и светский глава племени объезжал подвластные пределы, собирая дань с общин, охотясь, заключая при необходимости браки с представительницами местной знати. Теперь великий князь русский выезжал из Киева в конце осени, после завершения военного и торгового сезона, в долгое «кружение» по землям покоренных племен. Собранное во время полюдья по весне отправлялось великим путем «из Варяг в Греки» на юг, в Византию – если с ней был мир.
Игорь Рюрикович «кружил» по землям киевских полян, древлян, дреговичей, кривичей и северы. Брал он дань и с пограничного западнославянского племени лендзян, населявших земли непосредственно к западу от Западного Буга, будущую «Червонную Русь». На севере было свое полюдье. Ильменские словене сохраняли почти что независимость даже тогда, когда в Новгороде сидел киевский наместник. Святослав, сын Игоря, княживший в Новгороде, сам собирал дань со словен и соседних финно-угорских племен – мери, веси-вепсов, эстов-чуди (в нынешней Эстонии). Весной, с новгородскими ладьями, положенная доля дани отправлялась в распоряжение киевского князя.
Размеры дани четко установлены не были. К тому же князь мог передать ту или иную подвластную землю в кормление удачливому полководцу, ее покорившему. Так одарил Игорь своего воеводу Свенельда – сначала данью угличей на правобережье Нижнего Днепра, а затем и данью древлян. Деревская дань и погубила князя. Оставшись после неудачной войны и не слишком выгодного мира с «нагой» и униженной дружиной, Игорь вернул себе деревскую дань, да еще и взял ее в двойном размере. Вернувшись затем с небольшим отрядом, чтобы взять еще, он был разбит и захвачен древлянами под предводительством местного князя Мала. Игоря привязали к двум согнутым деревьям и разорвали надвое, после чего погребли останки у древлянской столицы Искоростеня.
Вдова Игоря, Ольга, сурово отомстила за мужа. Мал пытался взять ее в жены и расправиться с наследником киевского трона – Святославом. В отплату за мужа и защищая сына, Ольга хитростью истребила немалую часть деревской знати. Затем киевское войско выступило на Искоростень и захватила его. Древлянское племенное княжение погибло. Дань с деревской земли была поделена между Ольгой и Святославом. Ольга же стала правительницей Игорева наследства.
Ольге принадлежит заслуга упорядочения управления страной, создания первой системы местного управления, подчиненной центру. Во время первого своего полюдья она установила четкие размеры дани – «уроки» – и места ее сбора – «погосты» с постоянными насельниками из княжеской дружины и челяди. Впервые был установлен прямой сбор дани с Новгородской земли, где теперь не было своего князя – Святослав переехал к матери в Киев. Итак, Ольга по праву может считаться создательницей единой и цельной государственной власти на Руси.
Но до единства было все равно еще далеко. Начать с того, что большинство племен не считали себя ничем обязанными тому князю, который не взял с них дань войною. Так «затворялись» от Игоря после Олега древляне. После Игоря отпали лендзяне. В земле западных кривичей, в Полоцке, объявился некий пришелец из-за моря Рёгнвальд (по-славянски Рогволод), захватил град и стал в нем князем. Кривичи не все отпали от Ольги, которая сама была родом из-под Пскова, но часть их земель оказалась потеряна. Еще один варяг, Торир (Туры), видимо, со славянской в основном дружиной, спустился в землю дреговичей, поставил здесь град, названный по его имени, но и вполне по-славянски Туров. Дреговичи также отпали от Киева. Когда произошли эти события, точно сказать затруднительно – ясно, однако, что западные земли были утрачены в течение правления Ольги и Святослава.
Итак, государством Русь Игоря и даже Ольги была еще строящимся, но не построенным. До Ольги единственной «государственной властью» являлись князья с их дружинами, а единого аппарата управления в центре и на местах не существовало. Заслугой первых Рюриковичей стало международное признание Руси, заключение первых договоров с Византией. Но границы владений киевских князей еще не устоялись. Лишь реформы Ольги более или менее закрепили их. Но и они, будучи важным шагом, не стали шагом последним. На Руси еще не существовало одного из важнейших признаков сложившегося государства – единого для всей страны писаного права. «Закон русский» был правом обычным, устным, и на местах действовали собственные, племенные нормы. Все это лишний раз доказывает, что подлинное значение деятельности легендарного Рюрика, Олега и Игоря было не столь уж велико. Их деяния – лишь эпизод в долгой истории устроения государства на Руси, истории, начавшейся за столетия до них, а завершившейся спустя еще два века.
Только строилась и восточнославянская цивилизация. Грады еще лишь начали превращаться в подлинные города, и во второй половине Х столетия лишь два из них вполне подходят под это определение – столицы сильнейших княжеств, Киев и Полоцк. Это единственные укрепленные торгово-ремесленные поселения, чья площадь превышала 10 гектаров – рубеж во многом условный и бесконечно отстающий от нашего нынешнего представления о «городе». С причинами роста Киева все в целом понятно. Взлет же Полоцка – вероятная заслуга «находника» Рогволода, который обеспечил своей столице независимость от «матери городов русских» и процветание на важнейшем торговом пути по Западной Двине. Главный соперник Полоцка – Новгород – был моложе и только еще складывался из нескольких торговых поселков. К тому же князья – что весьма важно, ибо главными распорядителями и организаторами международной торговли были на Руси в ту пору они, – чаще жили не в самом Новгороде, а в близлежащем «Рюриковом» городище. При Ольге же князя на севере вообще не было. В итоге путь по Западной Двине, связывавший Русь и Скандинавию не хуже Невы и Волхова, на какое-то время стал привлекательнее для купцов.
На Руси уже появилась письменность – правда, пока не книжность. Древнейшая надпись на глиняном сосуде «ГОРУХША», указывающая то ли на содержимое, то ли на имя гончара или владельца, относится примерно ко времени Ольги, к середине Х века. Хотя возможно, что кириллицей были записаны уже славянские тексты договоров с Византией в начале Х века. Письмо пока входило в обиход медленно. Действительно важная, имеющая священный смысл информация веками у разных народов Земли передавалась изустно, не нуждаясь в какой бы то ни было «записи». Так что языческим жрецам и хранителям преданий в письме особой нужды не было – пусть даже скандинавские соседи и использовали издавна руны именно для записи заклинаний (опять же не «историй»). Носителями и распространителями созданного в христианских Моравии и Болгарии славянского письма стали, что логично, именно первые христиане Руси. Уже в IX веке кто-то из них ради перевода Писания попытался в греческом Херсонесе создать собственную систему письма – еще до святого Кирилла, который познакомился с ней.
Христиан на Руси становилось в Х веке все больше. Еще между 789 и 813 годом первый известный нам по имени русский князь Бравлин, придя походом на Крым с далекого севера, из окрестностей будущего Новгорода, крестился в греческом Суроже. Позднее крещение нередко принимали русы, торговавшие или служившие в Византии, подолгу жившие там, особенно в Херсонесе. В 866 году, после заключения очередного мира с Византией, на Руси была создана уже христианская епископия. В Киеве была построена деревянная соборная церковь в честь Ильи Пророка – одного из самых почитаемых с тех пор на Руси святых. В 874 году крестился киевский князь – как полагают, это был Аскольд. После коварного убийства его Олегом на Аскольдовой могиле некий Ольма построил церковь Святого Николая – другого «народного» святого Руси.
