Книга Боги войны - Дмитрий Агалаков

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76

Солнце уже садилось, алым клубком горя за тёмными заволжскими лесами, расплывалось рыжим огнём по реке. Темнота быстро сгущалась над водой.

Ногайский посол Хасим-бек подъехал к русскому послу.

– Не дело это – сейчас переходить реку, – сказал он. – Не дело ночью оказаться на том берегу. Потеряемся все!

– Казаков боишься? – усмехнулся Пелепелицын.

– Не боюсь – опасаюсь, – зло зыркнув глазами-щёлочками, ответил тот. – На меня большая честь возложена – письмо вашему государю доставить. Мир между нами сохранить. Убьют меня – Урус не простит это белому царю. Сам знаешь.

– Разумно, – кивнул Пелепелицын. – Поплывём на рассвете! – бросил он своим кораблестроителям. – На зорьке поплывём…

– Как скажешь, барин, – развёл руками Соловей, внимательно слушавший разговор двух государственных мужей.

В эту ночь, как и в предыдущие, ногайцы расставили охрану. По периметру лагеря горели яркие костры. Через каждые четыре часа стража менялась. Бухарский караван ночевал в центре, от греха подальше. Но слишком большим было войско под руководством Пелепелицына и Хасим-бека – кто нападёт на такое? Каким числом супротив встать надобно?

Нет в округе такой рати и быть не могло.

Едва небо стало светлеть, пошли окрики сторожевых по войску. Сотни людей зашевелились у потухших костров. Распевавшиеся в предрассветной тишине птицы испуганно вспархивали из деревьев. Войско поднималось. Оживал и бухарский караван. Василий Пелепелицын окунулся в реку, быстро облачился в ратную одежду. Стоя на обрывистом берегу, он смотрел на ту сторону. Там, от правого берега Волги, открывался путь на Москву, с левого берега – на Азию и Камень. В этих местах Волга широким водоразделом шла между двумя мирами – русской цивилизацией и ордынской вотчиной. А дикой степной стороне не было ни конца, ни края! Большие и малые ханства раскинулись там, и одна была радость русскому человеку, что эти азиатские государства никак не могли договориться друг с другом.

А левый берег уже бурлил. Наспех ели ногайцы вяленую конину. Запивали чаем.

Мужики, поднявшиеся прежде ордынцев, с особым любопытством наблюдали за ногайской ратью. Теперь им предстояло переправить степняков за великую реку. Злые искорки то и дело вспыхивали в глазах русских. Ненавидели они лютой ненавистью это племя грабителей и насильников, беспощадных разрушителей своего мира, злой саранчой набегавших на Русь. Сама человеческая природа разделила два племени: славян – людей, которые не могли жить без пашни, без городов, вся жизнь которых была нацелена на созидание, возделывание мира вокруг себя, и кочевников, перекати-поле, которые, как паразиты, существовали так, как существует саранча: набегами, обиранием одной земли и переходом в землю другую. Два этих племени никогда не смогли бы ужиться рядом, потому что вторые всегда думали бы только о том, как, ничего не делая, проехаться на горбу у первых.

Но слишком много беды и горя принесли степняки славянам. Слишком часто, нападая великой тьмой, они были сильнее! И жестоко платили за сопротивление своей воле. Поэтому, глядя на азиатов, русские научились умирять свою ненависть, скрывать свои истинные чувства. Так завещали им отцы и деды, чтобы выжить. Самим оставить потомство.

– Как повезёшь? – спросил Пелепелицын рыжего командира флотилии, вставшего за его спиной и не смевшего окликнуть царского посла, ожидавшего, пока тот сам не решит заговорить.

– Да знамо как, – пожал плечами Соловей. – Поначалу твоих косоглазых на лодках – всю твою степную рать бесовскую, – усмехнулся он. – Плоты-то помедленнее пойдут, раз этак в пять, а то и в десять. Пусть они на той стороне своих жеребцов и ждут. А потом и ловят их. Затем плоты на нашу сторону вновь переправить надобно будет. Да только опять их снесёт – вверх возвращать придётся. А вторым заходом караван и посольство отправим. На весь день переправа растянется. Как, государев человек, сгодится так?

– Сгодится, – кивнул Пелепелицын. Он заглянул в глаза рыжему с серьгой в ухе. – Да скажу в который раз, Соловей: попридержи язык. Мой тебе совет. Услышат ногайцы – отрежут.

– Попридержу, боярин, да только самый чуток, – откликнулся тот.

Пелепелицын и посол Хасим-бек дали приказ грузиться. Командир конницы Нарыс-Урум, разъезжавший на приземистом мускулистом скакуне по рядам своих воинов, молчал, а потом вдруг негодующе взорвался:

– Нехорошо это – войско делить, Хасим-бек! Совсем нехорошо! – он то и дело бросал недобрые взгляды на Пелепелицына. – Как же так? Мы на том берегу останемся, а ты здесь?

– Посол Василий Пелепелицын, царёв слуга, князю Урусу слово дал, что охранит нас в случае беды, – взглянул на царского вельможу ногайский посол. – Так, сын боярский?

– Так, Хасим-бек, так, – кивнул русский посол.

– Вот пусть и держит своё слово, – следом кивнул и ногаец.

– А голову положишь, посол, за свое обещание? – негодующе спросил Нарыс-Урум у русского посла.

– И голову положу, если будет надо, – ответил тот.

Командир ногайской конницы хлёстко ударил плетью по крупу своего коня и помчался вдоль первой выстроившейся сотни.

Маленькая армия нашла пологий склон. По команде степняки стали загонять на первые плоты лошадей. Те упрямились, точно готовились к страшному испытанию, но шли. На каждом плоту разместилось лошадей по двадцать. И по нескольку ногайцев на каждый плот – охранять своих боевых коней. Грести взялись русские мужики: от ногайцев в этом деле было мало проку.

– Только бы не перепугались, не рванули за борт, – покачал головой один из русских ратников.

– У них кони послушные – не должны, – откликнулся Пелепелицын. – Вот только течением наши плоты далеко унесёт. Ну так ничего не попишешь!

Куда проще было с ногайцами: их усадили в лодки. В эти летние дни Волга текла спокойно, волны не перебивали друг друга, так что по десять – пятнадцать человек легко забралось в каждое речное судёнышко. Ненавистная свинцово-синяя гладь открывалась степнякам. От большой воды веяло смертью. Вольным русским духом, звериной казацкой злобой. Ну так что тужить? Чего лишнего думать? Налегай на весла – и через часок будешь на той стороне!

– Соловей, можно я с тобой? – на берегу горячо попросился Стёпка Пчёлкин.

– Я тебе дам со мной! – зыркнув в сторону Пелепелицына, серьёзно цыкнул тот. – Спятил, Стёпка? Жди нас на этом берегу: ты своё дело сделал! Всех облетел, рыбачок? И ты вот что, как только отойдём, беги отсюда! Понял?

– Ага, – хлопая глазами, кивнул Стёпка Пчёлкин.

– Понял, спрашиваю? – грозно повторил Соловей.

– Да понял я, понял! – ответил светловолосый паренёк.

И когда Пелепелицын остановил на них подозрительный взгляд, Соловей нарочито легко добавил:

– Передохни, Стёпка! День только начинается! Разгорается только денёк-то!

– Ну что, Соловей, плывёте? – окликнул его Василий Пелепелицын.

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76