— Ах, её же никто не заберёт у тебя. Ну давай, спрячем её в стружках, если хочешь.
Куча стружек всё ещё лежала в углу, Эдеру так и не удалось вымести её. Честно сказать, он и забыл о ней за работой. Столяр положил кроватку на кучу. Пумукль ухватил своими короткими ручонками охапку стружек и лёг на кроватку, присыпав себя ими сверху. Эдер не обратил внимания на то, что разрисованная спинка кроватки выглядывала из стружек, и это оказалось большой ошибкой.
Итак, фрау Райзер пришла к мастеру заказать надстройку к шкафу в детской и попросила Эдера прийти снять со шкафа мерку. Эдер принял заказ, и женщина, довольная, направилась к двери. И тут её взгляд случайно упал на кучу стружек, в которой она заметила что-то разноцветное.
— Что это такое? Похоже, кукольная кроватка? — спросила она, наклоняясь к стружкам.
— Нет-нет! Это так, ничего особенного! — попробовал отвлечь её Эдер.
Но было поздно. Фрау Райзер уже держала в руках кроватку. В этот момент её так укололо что-то в руку, что она чуть было не выронила понравившуюся ей вещицу.
— Восхитительно! — сказала она, потирая горевшее место на руке. — Это вы сделали, мастер Эдер?
— Ах, что вы! Это так, игрушка, — смущённо проговорил Эдер.
— И вы выбрасываете такую замечательную вещь в мусор? Знаете что, господин Эдер, моя Дорис давно уже мечтает о такой кроватке для её куклы. И величина как раз подходит.
Мастер Эдер испуганно воскликнул:
— Нет-нет! Это не для куклы, а для…
— Для кого же?
Да, для кого? Если он скажет «для моего домового», будет тут же высмеян. Ему ничего не приходило в голову.
— Вы же не будете утверждать, что сами хотите в ней спать? — засмеялась женщина, но тут заметила, как смущён мастер, и поняла это по-своему:
— Вы не должны стесняться своей работы, господин Эдер, я покупаю у вас эту игрушку.
— Она… она не продаётся!
— Но выбрасывать-то жаль! Пожалуйста, господин Эдер, я даю вам за неё десять марок.
С этими словами фрау Райзер положила на верстак десять марок, и кроватка исчезла у неё в сумке.
— Большое спасибо! Моя дочка будет очень рада.
И прежде чем Эдер успел что-либо сообразить, дверь за женщиной закрылась.
Одну секунду в мастерской стояла полная тишина. И вдруг — пронзительный звенящий крик, и Пумукль, вскочив на верстак, затопал ножками так, что его рыжая шевелюра стала дыбом; даже чуб, который обычно спадал на лоб, торчал теперь, как рог.
Он кричал вне себя от ярости:
— Моя кроватка! Она унесла мою кроватку! Я хочу свою кровать назад!
Он хватал всё, что ему попадалось под руку, — гвозди, карандаши, шурупы, коробки — и всё сбрасывал на пол, где вещи разлетались в разные стороны.
Это уж было чересчур!
— Сейчас же перестань! Что это на тебя нашло!
— А что нашло на тебя? Кроватка принадлежала мне! И только мне!
— Думаешь, мне не жаль, что так случилось?
Но Пумукль и не думал успокаиваться.
— Я знаю, что мне делать! Я побегу за ней, залезу через окно и утащу свою кроватку!
И домовёнок пулей выскочил из окна мастерской.
— Пумукль! — растерянно позвал его Эдер. И ещё раз: — Пумукль!
Но тот его, конечно, уже не слышал.
Со скоростью невидимки он уже догонял фрау Райзер и крутился вокруг сумки, но она была закрыта. Тогда он прицепился к её ноге, не упустив момента пустить петли на чулке, и скоро они уже были в квартире.
В детской, за столом, сидел Герберт и учил английские слова. Дорис играла с куклой и громко с ней разговаривала. Это, конечно, мешало Герберту, и он кричал на сестру:
— Прекрати свою болтовню!
— Кукла ничего не поймёт, если я буду говорить с ней тихо.
— Твоя глупая кукла так и так ничего не понимает!
Герберт презирал игры с куклами. Но у Дорис было другое мнение.
— Моя кукла совсем не глупая! Это ты — глупый!
Тут в комнату вошла мать, а за нею и Пумукль. Когда девочка увидела кроватку, её восторгу не было предела. Брат же только презрительно фыркнул:
— Ещё и кровать для этой безмозглой.
Мать пристыдила его, на что он ответил:
— Ах, мама, ты не знаешь, как она надоела мне, без перерыва болтает со своей пучеглазой куклой. Я не могу сосредоточиться!
Дорис прижала к себе куклу.
— Моя Паулиночка совсем не пучеглазая, — обиженно сказала она.
— Послушайте меня! — решительно прервала спор мать. — Дорис, ты получишь кроватку лишь с тем условием, что не будешь мешать брату заниматься. А ты, Герберт, следи за своими словами. Ясно?
Она ушла на кухню, оставив детей одних. Детей и Пумукля. Он не спускал глаз со своей кроватки. Дрожа от негодования, он наблюдал за тем, как Дорис, застелив кроватку тряпочками, укладывала на неё куклу. Он ничего не мог сделать, пока кроватка находилась в детских руках, но, если Дорис на минутку отворачивалась, Пумукль освобождал свою кроватку, сбрасывая всё на пол. Девочка, сначала ничего не подозревая, терпеливо укладывала куклу снова и снова, приговаривая вполголоса:
— Паулиночка, лежи спокойно!
Но вскоре наступил момент, когда её терпению пришёл конец. Она подскочила к бубнящему слова брату.
— Прекрати сбрасывать мою куклу с кровати!
— Не говори ерунды! Я и не думал трогать твою дурацкую кровать!
— Она не дурацкая! — начала всхлипывать Дорис.
— Совершенно дурацкая! А у твоей Паулиночки волосы, как ботва!
— Я всё расскажу маме!
Девочка выбежала из комнаты, а Герберт, вздохнув, снова уткнулся в книгу.
Пумукль в это время в очередной раз пытался стащить куклу с кроватки. Кукла была такого же роста, как и он, поэтому ему стоило большого труда освободить — уже в который раз! — свою кроватку.
Он начал потихоньку толкать кровать к двери.
Тут в комнате снова появилась Дорис. Мама не захотела слушать её жалобы, и девочка была страшно рассержена. Увидев лежащую на полу куклу и кроватку возле двери, она закричала дрожащим от гнева и слёз голосом:
— Ты — подлый, подлый! Опять сбросил Паулиночку!
— Не трогал я твоей куклы! Сколько тебе говорить! Ещё раз, и ты от меня получишь!
