Вот это шесть важных законов домовых. Конечно, есть, наверное, и другие, но нас не должно это заботить. Даже если Пумукль, время от времени, будет упоминать законы, о которых мы не слышали, лучше ему не верить. Так как он любит выдумывать новые законы, чтобы оправдать свои проделки.
Проданная кроватка
На следующее утро мастер Эдер, даже не позавтракав, сразу отправился вниз, в мастерскую, — там же среди машин и инструментов спал его домовой! «Будем надеяться, что он ещё не успел ничего натворить!» — думал Эдер, спускаясь по лестнице. Пумукль мирно сидел на досках и занимался своим любимым делом — сочинительством. Он как раз подбирал рифму к слову «видимый» и не мог ничего придумать. Как досадно, что именно к этому важному слову не находилось рифмы!
Когда Эдер вошёл в мастерскую, Пумуклю пришлось познакомится с самой неприятной стороной «видимости»: мастер заставил покрытого с ног до головы пылью и стружками домовёнка чиститься, мыться, вытряхивать одежду, причёсываться (насколько всё-таки удобнее быть невидимкой!). После всех этих процедур у Пумукля в животе появилось странное ощущение.
— О-ооо! Что это с моим животом? Он вдруг стал пустым-препустым, — запричитал Пумукль.
— Ты наверняка голоден, — пояснил Эдер, — пойдём завтракать!
— Завтракать? Что надо сделать завтра?
— Надо поесть. И не завтра, а сейчас!
— Я знаю, что все видимые существа едят, но никогда сам не ел. Тогда пройдёт эта пустота в моём животе?
— Сразу же, — уверил его столяр. И это было действительно так.
Пумукль съел целую ложку земляничного варенья и выпил полчашечки кофе. После этого он почувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни.
— О! Я буду ещё «кать». И завтра, и послезавтра!
После завтрака мастер Эдер взял в руки веник, чтобы наконец привести мастерскую в порядок. Но это ему так и не удалось. Только он приблизился к куче стружек, как Пумукль начал так кричать и причитать, как будто решался вопрос о жизни и смерти:
— Не трогай мои стружки! Мои замечательные стружки! Убери свой отвратительный веник! Я спрячу его так, что ты его никогда больше не найдёшь!
И он прыгал перед веником, дёргал его так, что подметать было невозможно.
— Где я буду спать, если ты выметешь мою постель?
— Ты же не можешь спать на куче мусора?!
— Почему? Я же спал на ней!
— В один прекрасный момент я прогляжу, и ты угодишь вместе со стружками в печку.
— Это ничего, я выпрыгну.
— Если ты в этот момент будешь видимым, ты сгоришь.
Лицо Пумукля побледнело от испуга. Об этом он не подумал.
— Тогда перенеси стружки туда, где их не надо подметать, например, на стол.
— Хорошенький порядок! Нет уж, спасибо!
— Домовые очень любят беспорядок, — поторопился успокоить его Пумукль.
— А столяры не переносят беспорядка в мастерской. Мы должны найти другое решение.
— Я не хочу, чтобы ты искал решение! А если ты всё равно найдёшь, я спрячу его! Я не хочу решения, я хочу стружки! — и Пумукль притопнул своей коротенькой ножкой. — Они так прекрасно шуршат! На них так замечательно спится! И прячется!
Тут Пумукль сделал торжественное лицо.
— Где есть стружки, там — хорошо! Это закон домовых!
— Это закон невидимых домовых, — добавил Эдер.
Тут лицо Пумукля скривилось, как будто он вот-вот заплачет.
— О, я — несчастный! И почему я стал видимым? Не смогу больше спать, не смогу шуршать…
— Естественно, ты сможешь спать! На кровати. Я сделаю тебе удобную маленькую кроватку, я же — столяр, — мастер улыбнулся. — Кого можно видеть — тому нужна кровать! Закон видимости!
Пумукль наморщил лоб, что говорило о его глубоких раздумьях.
— Скажи, у всех видимых существ есть кровати?
— Конечно!
— У птиц тоже?
— Кроватью для птиц служит гнездо.
— А собаки?
— Большие спят на соломе в будке.
— А маленькие?
— На подушке или подстилке.
— А мыши, кошки? А зайцы?
— У всех есть чистенькое местечко, где они спят, только неряха Пумукль хочет спать в стружках.
Складки на лбу у Пумукля разгладились и лицо засияло от радости.
— Я тоже буду спать в кровати! Давай, делай же быстрее!
И тут же у него на языке возникла рифма:
— Делай мне быстрей кроватку, буду спать на ней я сладко!
Но так быстро, как хотел Пумукль, конечно же не получилось. Мастер Эдер рассчитывал, чертил, потом искал подходящую доску, затем строгал, пилил, шлифовал. Пумукль терпеливо наблюдал за работой и ничего не прятал. Даже самые маленькие детали оставались лежать на месте.
Скоро замечательная кукольная кроватка была готова. В завершении мастер покрасил её яркими красками и восхищению Пумукля не было предела:
— Это… это гораздо красивее, чем гнездо птицы, и гораздо красивее, чем все кровати собак, кошек, зайцев и мышей!
Уши Пумукля покраснели от гордости.
— Это самая подходящая кровать для домового Пумукля, потомка славных корабельных домовых.
Мастер Эдер был тоже рад, что работа удалась.
— Мне было приятно работать, — сказал он.
— А я тебе та-а-ак здорово помогал! — добавил Пумукль, хотя Эдер не мог припомнить в чём.
— Что-то я совсем не заметил твоей помощи.
— О! Краску не опрокинул! Гвозди не скинул! Тебя не щипал! И вот — кроватку получал!
— Получил, — поправил Эдер.
— Получил! — задорно подхватил Пумукль и начал прыгать, как резиновый мячик, сочиняя дальше:
— Получил кроватку, буду спать в ней сладко! Буду видеть сны. Довольные мы!
Да они оба были действительно очень довольны. Пока не пришла фрау Райзер.
Фрау Райзер часто делает мастеру заказы. У неё есть шестилетняя дочь Дорис и одиннадцатилетний сын Герберт. Пока она пересекала двор, направляясь к мастерской, мастер успел шепнуть:
— Т-с-с-с! Пумукль! К нам идут!
— Спрячь быстрее мою кроватку! — воскликнул Пумукль.
