Мне тоже было страшно за наше настоящее. Потому что моя дочь постоянно меня провоцировала на агрессию. Она делала все возможное для того, чтобы я ее побила. А я делала буквально невозможное для того, чтобы вовремя остановиться и не поддаться на провокацию. Так мы и жили первый год в жутком напряге. На улице дочь на мне висела и на моей энергии познавала новый мир нового для себя города, новой школы. А дома, наедине со взрослой женщиной, то есть мной, она чувствовала себя маленькой и беззащитной и напрямую реализовывала все десятки раз обговоренные в детском доме страхи и извращения.
Жизнь идет по плану и все ходы записаны
В первый же день, как только мы оказались с дочкой дома, она у себя в комнате построила наподобие пьедестала, сложив все диванные подушки друг на друга. Восседая на этих подушках (когда я ее увидела, мне почему-то сразу вспомнился отрывок из фильма «Джентльмены удачи», в котором Евгений Леонов впервые встретился в тюрьме со своими сокамерниками), моя дочь произнесла почти предвыборную депутатскую программу нашей будущей жизни. Она заявила, что у нее все рассчитано и что все должно идти по плану. Разумеется, по ее плану. И дальше, загибая ловко свои пальчики, мне было объявлено, что я должна завтра купить ей мобильный телефон, послезавтра я должна буду ей купить компьютер. Еще ей нужно много конфет, сладостей, «лизунов», и что нам скоро пора будет ехать в Египет. Моя дочь уверенно произнесла свою речь и нельзя сказать, чтобы эта предвыборная депутатская программа меня не ошарашила. Я едва сдержала то ли смех, то ли слезы, и единственное, что я позволила себе сделать, так это с огромной силой выдернуть из-под нее самую нижнюю подушку. Дочка полетела на пол кувырком. Оказавшись на полу, она растерянно смотрела на меня и в это время я произнесла: «Так вот зачем тебе нужна была мама? А я думала, что мы нужны друг другу, чтобы любить и помогать». Потом я как можно более спокойным голосом сказала, что иду на кухню готовить ужин и прошу ее подумать, зачем ей нужна я, то есть мама.
— Мама, а что такое «ежовые» рукавицы?
— Это когда строго относятся к человеку и не дают ему делать что-то беззаботное или дурацкое? А где ты услышала такое выражение?
— В детдоме.
— Мама, а как понять «держать в черном теле»?
— В черном теле? Может быть, это не кормить сладким и вообще довольствоваться малым, только самым необходимым, не позволять излишеств и не стремиться к удовольствиям?
— А ты собираешься меня держать в «черном теле»?
— Я собираюсь относиться к деньгам и вещам бережно и покупать только то, что нужно. Сладости и фрукты лично мне нужны. И тебе они тоже нравятся. А всякие чупа-чупсы и чипсы мне не нужны и мне все равно, нравятся они тебе или нет. Их я покупать не намерена! А ты как думаешь, что такое «черное тело»?
— Мне девочка одна рассказывала в детском доме, но я забыла.
— Мама, а когда ты меня начнешь бить?
— А что, я должна тебя бить?
— Нам в детдоме много раз говорили, что если мы будем себя плохо вести, то нас будут бить.
— А хорошо вести себя не пробовала?
— Нет, мне интересно, как ты меня будешь бить? По лицу? Как моя прошлая мама?
— А что, если я не буду тебя бить, я не смогу стать твоей настоящей мамой? Если честно, мне не нравится, что ты всячески стараешься нарваться на грубость. Скажи, я выгляжу как грубая женщина?
— Нет, ты у меня очень умная!
— Тогда зачем мне тебя бить?
— А как же тогда? Я ведь плохо себя веду, да?
— Да, иногда ты злобное существо и тебя хочется придушить. А иногда ты слон, топающий и орущий. Но иногда ты добрая и отзывчивая. А еще ты очень смышленая!
— Да, я ужасно топаю!
— И еще ты здорово решаешь головоломки!
Телевизор, враг мой
Откуда я узнала о жестоком обращении с детьми из детского дома? Я знаю о том, что происходит по телевизору не потому, что я лично смотрю телевизор. Нет. Лично я телевизор не смотрю вообще. Новости я узнаю по Интернету, которому тоже доверяю все меньше и меньше. Так вот, не проходило и недели, чтобы мне в тревоге не звонила моя мама или подруга и рассказывала очередную телевизионную жуткую историю о том, какой кошмар произошел с очередным детдомовским ребенком. Когда ты лично не погружаешься в проблемы воспитания приемных детей, тебе не кажется, что передач по тематике детских домов много. Но похоже, что эта тема на ТВ прописалась. И прописалась уродливо. Потому что в тревоге и беспокойстве нет ничего доброго, ценного и действительно полезного. Если в задачу «людей из телевизора» входит превращение нормальных людей в невротиков, то им это удается слишком хорошо. Но лично мне неприятна сама мысль о том, что «важные» персоны обсуждают людские беды. Не потому, что они в них не разбираются. А потому что они в них в принципе не собираются разбираться. Впрочем, это на их совести. А я как могла, так и снимала тревожное состояние и без того беспокойных дней моих близких и родных. Поверьте, телевизионные страхи слабее реальных во сто крат. Потому что они быстро забываются, как плохой сон. Но реальные страхи остаются и ждут своего часа, чтобы захватить твое сердце.
Поглотитель времени
Я очень хорошо понимаю тех родителей, которые облегченно вздыхают после того, когда их дети усаживаются за телевизор. Наконец-то, думает мама, я по-настоящему отдохну от шума игр и бесконечной возни и вопросов. Какое-то время и я наслаждалась этим моментом. Но телевизор оказался бесплатным сыром в мышеловке. Потому что моя дочь, как только в ее руки попадал пульт от телевизора, полностью, с головой уходила в него. А включала она телевизор при каждой якобы свободной минутке. Например, мы пришли домой. Я переодеваюсь и иду на кухню готовить обед. Через полчаса я зову свою дочку обедать, а от нее ни слуху, ни духу. Я иду лично к ней в комнату и что же я там вижу. Моя доченька сидит в наполовину снятых горнолыжных штанах и смотрит телевизор. Моя дочь даже не переоделась еще. Свитер валяется на полу. Я подхожу и прошу дочь переодеваться, так как обед готов. Она автоматически отвечает, что обязательно, вот только досмотрит мультики. Я стою напротив нее, а она просит меня отойти, так как я загораживаю ей экран. Все мои уговоры про стынущий обед натыкаются на плотную стенку и обещания. В конце концов, мне надоедает быть незадачливым конкурентом мультиков и я выключаю телевизор, чем вызываю море якобы справедливого гнева. С горем пополам дочь выполняет мою просьбу и начинает переодеваться, идет мыть руки, садится за стол. А в ее глазах и всем внешнем виде сквозит недовольство мной, тем, что я ее оторвала от любимого дела. Под таким «соусом» из раздражения и злости любой обед будет «неинтересным».
