– Садись, дружище. – Джек указал конюху на кресло. – Так что ты узнал?
Клинтон, покраснев от удовольствия, пристроился на краешке сиденья.
– Благодарствуйте, сэр. Ну, они приехали на пассажирском дилижансе, как и говорила молодая леди, – сказал он и засмеялся. – Кажись, кучеру она приглянулась.
Джек замер и его охватило бешенство.
– Что?
Если ее оскорбили, или кучер позволил себе лишнее…
Заметив удивленный взгляд Клинтона, Джек совладал со своей яростью.
– Да это я к слову, – заторопился Клинтон. – Просто, когда дорога стала совсем дрянной, джентльменам предложили идти пешком. Ну, а мисс Крессида заявила, что выйдет сама, а не отец. У кучера тоже есть дочка, и он этого не допустил. И конюху Сэму велел хорошо с ней обходиться.
– А ты не выяснил, почему они вообще оказались в пассажирском дилижансе?
– Да они, видать, сидят на мели, – пожал плечами Клинтон. – Хозяин даже не захотел дать им двуколку и потребовал оставить в залог ихний багаж. Он просит вам передать, что сожалеет и за двуколку денег не возьмет. А его жена сжалилась над мисс Крессидой и разрешила ей лечь спать со служанками, а ее отца уложили в курительной.
– Понятно, – произнес Джек. На этот раз он понял все. А также то, что выставил себя полным дураком. Мало того – надменным самодовольным хлыщом. И все из-за того, что ясные глазки Крессиды Брамли перевернули ему душу.
– Вроде все, сэр, – сказал старший конюх и замялся.
Джек поднял бровь.
– Выкладывай, Клинтон. Я тебя не уволю за это – обещаю.
– Знаю, сэр. Не хотелось бы говорить чего-либо против вашего родственника, мистер Джек, но преподобный, кажется, обуза для мисс Крессиды. Сэм говорил мне, что старик не в себе и ей самой пришлось обо всем позаботиться. Она очень расстроилась, когда он отдал бродяге не только плащ, но и последние деньги.
Крессида молча вынесла его упреки. Почему она не оборвала его? Из-за мягкости характера? Едва ли! Эта маленькая строптивица, которая в саду отчитала его за грубость, не похожа на женщину, покорно подставляющую щеку.
– Хорошо, Клинтон. – Джек кивнул, отпуская слугу. – Спасибо. Я загляну утром посмотреть, как поживает Огненный. – Сунув руку в карман, он извлек полкроны. – Возьми. За неприятное поручение.
Клинтон покраснел и неохотно взял монету.
– Да что вы, мистер Джек! Зачем? Я не прочь поболтать с Сэмом. Премного вам благодарен, сэр…
Снова раздался стук в дверь. Наверное, Клинтон забыл что-то сказать…
– Войдите. О, добрый вечер, доктор Брамли.
Старик, получив свои вещи и приодевшись, выглядел намного опрятнее, чем раньше.
– Ой-ой-ой! – оживленно воскликнул он. Глаза его восторженно загорелись при виде множества книг.
Джек подавил улыбку, наблюдая, как Брамли рассматривает галерею вдоль стен библиотеки.
– Это – новое?
Джек кивнул.
– Да. Отец построил ее как раз перед своей кончиной. Он беспокоился о том, что маме приходится лазать вверх-вниз по приставным лестницам, а она беспокоилась о нем… И на галерее можно разместить книги, которые он приобрел на аукционе в 1812 году.
– Ну и ну! – пробормотал доктор Брамли. – Я поздно узнал об аукционе, а то непременно приехал бы в Лондон. Моя жена перепутала дату. Подумать только – с молотка пошел «Декамерон», а я упустил возможность его купить!
– Его приобрел Бландфорд, – сказал Джек, не уточняя, что уплаченная сумма составила более двух тысяч фунтов. Господи! А люди считают пагубным чрезмерное увлечение азартными играми! – Вы упомянули вашу жену. Я никогда не считал вас человеком, который помышляет о браке, – заметил он.
– Да? – Доктор Брамли был занят рассматриванием книги. Аккуратно поставив ее на место, он переспросил: – Вы говорите – помышлять о браке? Я никогда об этом не думал и не собирался жениться. Но я не выношу несправедливости и не могу мириться с лицемерием. А с Амабель поступили именно таким образом. Ее отец был моим другом, а когда он умер, она стала гувернанткой. Хозяйский сын преследовал ее своими ухаживаниями. Осмелюсь предположить, что вы представляете, как это происходит. В результате ее выгнали без рекомендации. Ей некуда было идти и не к кому обратиться. Поэтому я взял ее к себе… и в конце концов женился на ней. Тогда мне казалось, что это наилучший выход. – Он задумался. – Я и сейчас так считаю. Видите ли, я не очень-то практичный человек.
– Я это заметил, – согласился Джек. Доктор Брамли, взяв в руки два томика, нахмурился.
– А почему эти книги стоят рядом?
Джек едва не расхохотался. У старика такой вид, словно он застал кого-то за неблаговидным занятием.
– Отец умер, не успев разобрать новые приобретения и составить каталог.
– Боже! Они еще не описаны? – доктор Брамли произнес это так, будто подобное упущение являлось самым страшным грехом.
– Не до конца, сэр. Отец начал, а я продолжил, но у меня не хватает времени.
Брамли непонимающе смотрел на Джека. Неужели у человека могут существовать более значимые дела, чем его библиотека?
– Ну, ну. Я поработаю здесь, пока мы живем у вас. Крессида обязательно мне поможет.
– Да, конечно, – согласился Гамильтон. – Жаль, что она не написала мне о вашем приезде.
– Не написала? – Старик сосредоточенно наморщил лоб. – О нет, конечно, написал я. Вот поэтому-то я сейчас и пришел. – Он сунул руку в карман, вытащил запечатанный конверт и смущенно передал его Джеку. – Приношу свои извинения. Просто не могу понять, почему Крессида вернула его мне, а не отправила сама. Очень странно, и я бы сказал… необдуманно. Но лучше поздно, чем никогда.
Джек не стал объясняться по поводу неотправленного письма, просто взял его, мысленно попросив прощения у Крессиды.
– Описывать библиотеку мистера Гамильтона? – Крессида не смогла скрыть своего неодобрения. – Но, папа, ты же сказал, что у него огромная библиотека, а мы не собираемся задерживаться здесь. Нам не следует его обременять. – Она осторожно поставила чайную чашку – разговор происходил за завтраком.
Отец одарил ее ангельской улыбкой.
– Теперь все изменилось. Если я описываю библиотеку, то тем самым оказываю ему услугу. В конце концов, это одно из самых прекрасных частных собраний в стране. Мой долг – привести его в порядок.
– Но, возможно, он не хочет составлять каталог библиотеки, – предположила Крессида.
– Разумеется, хочет, – прошипел с набитым ветчиной ртом старик. – Я и помыслить не смею о том, чтобы уехать, пока все не закончу.
– Хорошо, папа. Надеюсь, что смогу заняться починкой его одежды, дабы оплатить свое содержание.
Не стоит сетовать на отца. Раз ему удалось найти для себя подходящее занятие, то он и думать не станет о том, чем ей грозит пребывание в доме холостяка. Папа, конечно, в состоянии понять, что прилично, а что – нет, но лишь в том случае, если напрямую столкнется с этим.
