Небо было очень темным, безлунным и беззвездным. Переулок несколько раз петлял без особой необходимости. Не было никаких холмов, которые нужно огибать, или реки, которая текла бы в противоположном направлении. В окружающей сельской местности больше не мелькали точки света. Все погрузилось во тьму, кроме участка прямо по ходу движения, освещенного их собственными фарами, и двойных красных сверкающих огоньков на задней части «Метро».
Но вот замигал сигнал левого поворота Клиффорда Сандерса. Ясно, он принадлежал к тем водителям, которые дают знать о своем намерении повернуть за сотню ярдов до поворота. Прошло несколько секунд. Впереди не было никаких огней – только разрыв в живой изгороди. Потом «Метро» свернул туда, а Арчболд последовал за ним, за красными стоп-сигналами. С каким-то веселым нетерпением Вексфорд подумал, что они, возможно, оказались в одном из кинофильмов Хичкока, так как он едва различал дом, который, наверное, выглядел менее неприятным при свете дня, но сейчас показался почти до смешного мрачным и отталкивающим. В двух окнах виднелся очень слабый свет, а возле входной двери и в саду не было никакого освещения. Глаза старшего инспектора привыкли к темноте, и он увидел, что дом довольно большой, трехэтажный, с восемью окнами по фасаду и тяжелой одностворчатой парадной дверью без крыльца и козырька. К ней вели низкие ступеньки без перил. Весь фасад был покрыт, занавешен, укутан каким-то растением. Насколько Вексфорд мог видеть, это был плющ – по крайней мере, он узнал листья чего-то вечнозеленого, толстое одеяло из листвы, сквозь которое смотрели два тусклых окна, подобно глазам на мохнатой морде зверя.
Дом был окружен садом – по крайней мере, травой и увядшей листвой, – который тянулся за дом, к деревянному забору. За ним была только темнота, поля и леса, а за низкими холмами лежал невидимый город, который с таким же успехом мог находиться и в сотне миль отсюда.
Клиффорд Сандерс подошел к входной двери. Очень старомодный звонок на ней звонил, когда ручку поворачивали взад и вперед, но у него имелся ключ, и он отпер дверь. Однако когда Вексфорд двинулся было за ним, молодой человек произнес своим ровным, холодным тоном:
– Подождите минутку, пожалуйста.
Мать, очевидно, необходимо было предупредить. Юноша исчез, и через пару минут она вышла к ним. Первой мыслью Вексфорда было удивление, какая она маленькая, крохотная и худая, а в следующий момент он понял, что это та самая женщина, которую он видел входящей в подземную автостоянку, когда покидал ее. Затем, через несколько секунд, она обнаружила труп, который он проглядел. Лицо ее было очень бледным, почти белым, и очень морщинистым, слой пудры делал его еще белее, а губы ее покрывала ярко-красная помада, подходящая молодой девушке, но совсем не шедшая этой даме. Она была одета в коричневую твидовую юбку, бежевый джемпер и домашние шлепанцы. Неужели недавняя находка объясняет ее странный запах? От нее пахло средством для дезинфекции – это было явное сочетание лайма и тимола, которым пропахли все больницы.
– Можете войти, – произнесла Дороти, – я вас ожидала.
Внутри дом был мрачным и напоминал пещеру. Ковры и центральное отопление не входили в список предметов роскоши, которую позволяла себе миссис Сандерс. Дверь прихожей была оштукатурена под неровный камень, а в гостиной они прошагали по линолеуму под дерево и по паре далеко лежащих друг от друга половиков. Почти не видно было никаких декоративных предметов вроде картин – только большое зеркало в тяжелой раме из красного дерева. Клиффорд уселся на очень старый, облезлый диван, набитый конским волосом, перед камином, где горели дрова. Теперь на ногах у него остались только серые носки: туфли он поставил на коврик у камина на сложенный газетный лист. Хозяйка дома указала гостям – буквально указала, вытянув палец, – где именно они должны сесть: кресло для Вексфорда, вторая половина дивана для Арчболда. По-видимому, она имела некоторое представление о рангах и о том, что кому положено.
– Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о том, что произошло с вами на автостоянке в торговом центре «Баррингдин» сегодня вечером, – начал Вексфорд. Он заставил себя отвести взгляд от газеты, с которой на него смотрело лицо его дочери из промежутка между двумя черными уличными ботинками на шнурках. – Расскажите, что там случилось, начиная с того момента, когда вы вошли на автостоянку.
Дороти заговорила медленно и монотонно, как и ее сын, но в ее голосе звучали также и металлические нотки, почти так, как если бы ее гортань и небо были сделаны из какого-то неорганического, твердого материала:
– Нечего рассказывать. Я вышла с покупками, чтобы забрать машину. Увидела, что на полу что-то лежит, и подошла посмотреть, и это было… полагаю, вы знаете, что это было.
– Вы не прикасались к телу?
– Я немного сдвинула тряпку, которой оно было накрыто.
Клиффорд смотрел на мать неподвижными и ничего не выражающими глазами. Он казался не столько расслабленным, сколько обмякшим от отчаяния, – его руки свисали между раздвинутыми ногами.
– В котором часу это было, миссис Сандерс? – Старший инспектор отметил, что свидетельница носит на руке электронные часики.
– Ровно в двенадцать минут седьмого, – ответила женщина. Чтобы объяснить, почему покидала торговый центр так поздно, она рассказала о неожиданных разногласиях с торговцем рыбой, и говорила при этом все тем же размеренным и ровным голосом – даже слишком размеренным. Вексфорд, который все время гадал, что напоминает ему такой тон, теперь вспомнил электронные голоса, издаваемые механическими устройствами.
– Я пришла туда в двенадцать минут седьмого, а если вы хотите знать, почему я так уверена во времени, я вам отвечу, что всегда в нем уверена, – заявила Дороти.
Вексфорд кивнул. Электронные часы сконструированы для таких людей, как она, которые до появления на месте должны примерно предположить, что они будут делать между десятью минутами седьмого и четвертью седьмого. И все же большинство таких людей были беспокойными, быстро передвигающимися, вечно спешащими и напряженными. По-видимому, эта женщина относилась к той редкой разновидности людей, которые постоянно отслеживают время, но не стремятся бежать с ним наперегонки.
Она вдруг тихо спросила у сына:
– Ты запер гараж?
Тот кивнул.
– Я всегда его запираю.
– Никто никогда ничего не делает всегда. Любой может забыть.
– Я не забыл. – Парень встал. – Я пойду в другую комнату смотреть телевизор.
Вексфорд понял, что хозяйка этого дома – из числа людей-указателей, выполняющих функции столбов на развилке дорог. Теперь ее палец указывал в сторону камина.
– Не забудь свои ботинки.
Клиффорд Сандерс ушел с ботинками в руке, и старший инспектор спросил у Дороти:
– Что вы делали в промежутке между двенадцатью минутами седьмого и без четверти семь, когда вам удалось привлечь внимание мистера Гривза на Куин-стрит? – Он очень точно записал время телефонного звонка Гривза в полицейский участок Кингсмаркхэма: без четырнадцати минут семь. – Прошло полчаса от того момента, когда вы обнаружили тело, до того, когда вы подошли к воротам и… закричали.
