Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
— Если тебе повезет, они придут и за тобой, — внезапно повысил голос старик. — А если нет…
Крыса прыгнула. Распластавшееся в воздухе тельце стало вдвое длиннее, чуть ли не с кошку. Она метила не в девочку, пролетела мимо лица и побежала по полу дальше, к кровати. Но Рыска этого уже не узнала, с диким криком выскочив из дома.
* * *
На нетопырях седло крепилось по-хитрому: к широкому ошейнику-нагруднику, за передний край. Без подпруги, которая мешала бы зверю расправлять перепонки и планировать. Корова избавится от подобного украшения за один взбрык, но нетопыри привыкли носить на спинах детенышей и точно так же оберегали от падения всадников. Голова услужливо придержал путнику стремя.
— Господин… — промямлил он, пряча глаза.
— А? — покосился тот, выравнивая поводья.
— Скажите, а сколько правды в том, что молец орал? Ну, про волю Богини, про лавины…
Гость благодушно рассмеялся:
— Полноте, уважаемый, бабкины сказки! Вся наша жизнь — сплошной выбор: репой грядку засеять или морковкой, на Цаньке или на Паське жениться, с левой ноги встать или с правой. Может, дождь и без меня бы пошел. Один к пятидесяти. Мы, между прочим, тоже Хольгу чтим — за то, что в безмерной мудрости своей соткала такую паутину дорог, что у каждого человека есть выбор по его силам, уму, совести… либо кошельку. Какая лавина? От силы ромашка вместо лютика взойдет или ржавый гвоздь из бревна вылетит. Который и так бы вылетел, только через неделю.
— А вдруг на нем топор висел, а внизу дитя играло? — боязливо напомнил мужик старую сказочку.
Путник пожал плечами:
— А почем вы знаете: не будет ли оно играть там как раз через неделю? Всей разницы между моим выбором и вашим — что вы тянете жребий с завязанными глазами, а я с открытыми. Камешки же перед нами рассыпаны одинаковые. Так что не переживайте, все у вас будет. И дождь, и урожай, и девки румяные. А если вдруг еще какие напасти приключатся, зовите!
Голова облегченно выдохнул и посторонился. Нетопырь тронулся с места мягко и беззвучно, как кошка, оставляя в молочно-белой пыли отпечатки трехпалых лап да изредка — прочерк хвоста.
На выезде из вески путник рассеянно потянул за левый повод, объезжая бредущую навстречу девчонку: щуплую, оборванную, растрепанную, шмыгающую носом. На дороге порванными бусами алели капли крови.
«Лавины они боятся, ишь ты, — презрительно подумал всадник. — Чем может навредить мой выбор, если свой они давно уже сделали: наплодили нищеты, а теперь плачутся, что кормить нечем…»
* * *
Рыска до того устала, что прошла мимо путника, будто мимо пня, хотя обычно ребятня разлеталась с его дороги, как пугливая воробьиная стайка. Девочка и нетопырь уже разминулись, когда что-то словно толкнуло Рыску в спину, заставив обернуться.
Крысиные глазки поблескивали как мокрые смородинки. Тварь тяжело дышала, приоткрыв пасть, в ноздрях и капельками на мешке запеклась кровь. Рыска машинально поднесла руку к носу, утерлась — вглубь стрельнула боль, на коже осталась красная влажная полоса. Откуда?! Неужели ударилась, когда в лесу упала, да в запале не почувствовала? Ох, и рубашка вся в пятнах…
Глаза заволокло мутью, в носу защипало, потекло сильнее, жиже.
— Ну, чего в землю вросла? — раздался за спиной скрипучий голос бабы Шулы. — Обходить тебя прикажешь?
Девочка торопливо посторонилась. Одной рукой старуха опиралась на палку, с трудом переставляя опухшие ноги, в другой держала полотняный мешочек. Когда Шула потряхивала им над дорогой, из дырочки в дне порошила желтая горчичная пыль. Путник уже скрылся из виду, и власть в веске опять принадлежала мольцу.
— Хорош выть-то, — ворчливо-жалостливо прикрикнула старуха на Рыску. — Какие еще твои горести: ноги ходят, спина гнется… Беги домой, отец тебя уже обыскался.
Все предыдущие напасти показались девочке милыми шуточками Богини. Рыска боялась и ненавидела обоих своих отцов. И того, который ворвался в веску под вражеским знаменем, ударом кулака свалил на землю первую встречную женщину, наскоро ею овладел и кинулся грабить дома. И того, который так и не смог простить этого черноволосой, в мать, девочке с «жабьими» саврянскими глазами. Когда через восемь лет в доме наконец-то появился второй ребенок, жизнь Рыски стала совсем невыносимой. Отец каждым взглядом, каждым жестом показывал: «Ты здесь чужая. Если б тебя не было, у нас была бы нормальная счастливая семья. А так — напоминаешь и напоминаешь о том позоре».
«А где ты тогда был? В сарае прятался?» — однажды запальчиво выкрикнула девочка, и озверевший отец отлупил ее так, что Рыска чуть не померла, две недели на печи провалялась. Мать даже не попыталась защитить дочку, подхватила на руки младенца и выскочила из избы, чтобы крики его не разбудили.
На том Рыскина семья и кончилась. С отцом она больше не разговаривала, ластиться к матери перестала, хотя раньше все надеялась, что сумеет заслужить ее любовь.
— В папашу пошла, дрянь эдакая, — ругался отец, чувствуя вину перед девочкой, но не желая признаваться в этом даже самому себе. Проще наорать и ударить. — Поганая саврянская кровь, пригрел крысенка под своей крышей…
Рыска упрямо молчала и старалась держаться подальше от дома. Но там ее вороньем поджидали мальчишки…
— Даже ребятишек послал к сажалке тебя поискать, — добавила баба, — да вы, видать, разминулись.
— Ага, — шмыгнула носом девочка. — Разминулись.
Что лучше: мчаться домой или попытаться отстирать рубашку в канаве у общинного поля? Наверное, домой — чем дольше отец будет ее искать, тем сильнее рассердится. А за рубашку так и так влетит, в грязной теплой воде кровь с нее не сойдет, только размажется.
На бегу Рыска лихорадочно гадала, что же такое страшное она натворила. Калитку за собой не закрыла и куры со двора разбежались? Нет, она через забор возле будки перелазила, так ближе. Что-то сделать забыла? Да вроде и птице зерна насыпала, и поросенку помои отнесла, а козе — сена охапку закинула. В гости никто не собирался, мать ничего не просила…
Отец встретил девочку у общинного колодца, за три избы от своего двора, что было совсем дурным знаком.
— Где ты шлялась, паршивка?!
Рыска привычно пригнулась, и ладонь лишь скользнула по макушке.
— Ой-ё, а рубашку как изгваздала!
Девочка так же молча увернулась от второго удара, не убегая, но держась на таком расстоянии, чтобы отец не мог ее больше достать. Как собака, которой и деваться некуда, и колотушек огрести не хочется.
Невысокий, кряжистый, красный от жары мужчина утер текущий по лысине пот. Облегчение в этом жесте пересиливало злость.
— Живо домой, умойся и переоденься, — отрывисто велел он, поняв, что сейчас лучше сдержать гнев, чем гоняться за этим крысенышем по веске. Забьется в какую-нибудь нору на чужих задворках, потом до темноты искать будешь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
