И, когда по приказу Кау-джера ягуара выбросили на берег, туземцы с яростными криками и бранью набросились на него: одни поволокли по песку, другие швыряли в хищника камни, а жена и мать, стоя на коленях, предавались своему горю.
Кау-джер не препятствовал столь бурному проявлению чувств мести, но Карроли вряд ли одобрял его, понимая, какой ущерб будет нанесен шкуре животного.
Между тем молодая женщина, склонившись над телом мужа, приоткрыла рот покойного. Она как бы освобождала душу от телесной оболочки и наблюдала за ее полетом в небесные дали.
Кау-джер отступил на несколько шагов и отвернулся.
Неожиданно вдова, ритмично двигая рукой, жалобно запела полную неизбывного горя песню, то и дело прерываемую рыданиями.
Значит, эти туземцы имели какое-то представление о загробной жизни, о своем пребывании после смерти в высшем мире. Но какому божеству они поклонялись? Не одному ли из языческих идолов, которым обычно приносят жертвы дикие племена? Или индейцы уже исповедовали христианскую религию, влияние которой постоянно возрастало благодаря деятельности миссионеров, проникающих в самые отдаленные районы Атлантического и Тихого океанов?
В любом случае — вырваны ли они уже из плена атавистического идолопоклонства, дотла ли до них христианская вера — этим они обязаны не Кау-джеру. Он посещал индейцев как благодетель, а не как апостол. Не надо забывать ту атеистическую и анархическую фразу, что сорвалась с его губ накануне, когда он, забравшись на вершину скалы, оглядывал окрестности.
Нет! Этот белый европейского или американского происхождения — какого именно, никто не знал — не прочтет последнюю молитву над телом индейца и не поставит крест над его могилой.
Он сделал что мог и должен двигаться дальше. Кау-джер уже собрался подняться на борт своего суденышка, предоставив туземцам самим заниматься похоронными делами, как вдруг индейцы, стоявшие на опушке леса, засуетились.
Дюжина индейцев только что поднялась по левому берегу речки и увидела двоих мужчин, остановившихся на опушке, у последних деревьев.
Это были белые из апостольских миссий: одному явно перевалило за пятьдесят, борода и волосы на голове у него уже поседели; другой был помоложе. Оба — в длиннополых сутанах и широкополых шляпах.
Эти миссионеры, канадцы по происхождению, принадлежали к католической колонии, обосновавшейся здесь, на краю света. Тут они отчаянно и с успехом боролись против влияния проповедников из различных протестантских, методистских[33]или уэслианских[34]сект, столь ожесточенных в своих пропагандистских кампаниях.
А таких пылких проповедников много было на соседних, принадлежащих Великобритании, островах[35]. Эти колонии обзавелись даже мелкими паровыми судами, на которых совершали религиозно-торговые — если можно так выразиться — каботажные плавания[36].
Они развозили зерно, скот и великое множество экземпляров Библии не только на английском, но и на местных языках. Миссионеры приспосабливали тексты Священного Писания к образу жизни туземцев и даже к особенностям сурового климата. Они придумали для страдающих от зимних холодов рыбаков необычный ад, где грешников сжигают не на вечном огне, а мучают жесточайшим морозом — на шкале Фаренгейта[37]для него даже не нашлось отметки.
Карроли уже подтаскивал к боту довольно потрепанного ягуара, и Кау-джер занес было ногу, чтобы взобраться на шаланду, готовую к отплытию. В этот момент он обернулся, и его взгляд остановился на опушке леса. После некоторого колебания Кау-джер опустил ногу и остался на берегу.
Туземцы приняли миссионеров с той же сердечностью и радостью, с какой встречали Кау-джера.
Отец Атанас и отец Северин не раз посещали как стойбище валла, так и другие поселения, разбросанные на огромной территории. Каждый год евангелические дела вели их от одного племени к другому — к индейцам, проживавшим и во внутренних районах, и на побережье пролива, и на соседних островах. У этих святых отцов французская кровь смешалась с саксонской, и в борьбе за паству они отважно противостояли протестантским проповедникам.
Оба миссионера не раз встречались с Кау-джером. Они делали для душ туземцев то же, что он делал для тел, и, хотя святые отцы и Кау-джер выполняли свою работу с одинаковым усердием и одинаковым милосердием, миссионеры напрасно пытались раскрыть инкогнито этого таинственного персонажа. Когда они приблизились к лежавшему на песке телу индейца, Кау-джер не выразил ни малейшего желания вступить с ними в разговор. Он, со своим вольнодумством, с презрением к любому религиозному обряду, не мог благосклонно отнестись к вмешательству миссионеров.
Между тем священнослужители подошли к двум женщинам, еще стоявшим на коленях перед усопшим. Старший из них — отец Атанас — наклонился над телом, и ему в нескольких словах поведали о том, скольких усилий стоило Кау-джеру доставить тело индейца в стойбище. «Надо бы поблагодарить его», — подумал миссионер.
Тогда отец Атанас поднялся, подошел к шаланде, остановился перед Кау-джером и обратился к нему на английском языке, которым оба владели свободно:
— Вы сделали все что могли для этого несчастного, — сказал отец Атанас. — Мы знаем, как вы милосердны, как преданы этим бедным туземцам…
