Теперь-то она устоит перед обаянием Николаса. Конечно, он по-прежнему очень привлекательный мужчина (какая женщина не заметит этого!), но она (как ей казалось) уже не чувствовала слабости в ногах, стоило Николасу взглянуть на нее.
В идеале ей бы надо несколько раз встретиться с Николасом и удостовериться (а вернее, убедить себя), что он самый обыкновенный мужчина. Потом рассказать ему об Уильяме и, конечно, Уильяму о нем, познакомить их и наконец обговорить с Николасом условия совместной опеки над сыном (рождественские каникулы, дни рождения, учеба, досуг, путешествия и т. д.).
Холодный мелкий дождик упрямо стучал по зонту Меган, наводя тоску. Она уже почти дошла до конца Хай-стрит, где находилось кафе «Юная фея», как вдруг ее кто-то окликнул. Меган обернулась и увидела Николаса. На нем были голубые джинсы, белая рубашка и светлый кожаный жилет. Все сидело просто безупречно — впрочем, как всегда…
— Привет, — пробормотала Меган, почувствовав себя неловко.
Николас ответил ей такой знакомой ослепительной улыбкой, что у нее появилось сильное желание поцеловать его. А он меж тем произнес:
— Ты так холодно говорила по телефону, что я до последней минуты боялся, что ты передумаешь и не придешь…
Он по-прежнему легко угадывал ее мысли.
— Ну, пойдем, — рассмеялся он, и его улыбка заставила ее сердце забиться еще чаще, — пока ты не передумала…
Они прошли мимо ювелирного магазинчика Лоры Эшли, и Меган невольно обернулась, чтобы еще раз взглянуть на витрину. Старинные фонари тускло освещали улицу. И вот, наконец, как призрак из прошлого, кованые двери кафе «Юная фея».
— Вот мы и на месте. Проходи… — сказал Николас, пропуская Меган вперед.
Она посмотрела на вывеску над входом и вздохнула: ничего не изменилось.
— Мне почему-то стало очень тоскливо, — тихо призналась она.
— Это из-за дождя, — успокоил Николас. — Проходи… Или, может, пойдем куда-нибудь еще, если ты чувствуешь себя здесь неуютно?
— Нет, все в порядке, Ник… — И Меган решительным шагом вошла в зал.
Внутри все было отделано просто и со вкусом: деревянные столики с зажженными свечами, стены, декорированные вьющимися растениями, а в дальнем живописном уголке журчал фонтанчик.
Посетителей в кафе оказалось немного. Николас и Меган заняли столик у фонтана: здесь им точно никто не помешает.
— Ну и как тебе здесь? — поинтересовался он, когда они сели.
— Все, как всегда, превосходно.
Они помолчали, каждый думал о своем.
Все эти годы Николас часто пытался представить, какой стала его любимая, и не мог: стоило ему задуматься, как его охватывала необъяснимая тоска… И вот теперь он мог подробно рассмотреть Меган. Безусловно, она изменилась и изменилась в лучшую сторону, хотя он по-прежнему видел в ней девятнадцатилетнюю девушку: те же внимательные глаза, та же изящная линия губ, только черты лица стали более мягкими, а движения — плавными и неторопливыми. Материнство сделало ее еще более женственной, а значит, и более притягательной. Он помнил, какой мягкой была ее кожа, густыми и шелковистыми — локоны, а прикосновение ее чувственных губ…
— Вина? — спросил он, осознав, что ему просто необходимо выпить для храбрости.
— Да, конечно… — рассеянно отозвалась она.
— Эй, Меган…
— Прости, я задумалась. Мне сидра, пожалуйста.
— Холодного и несладкого?
— Точно. Ты еще помнишь…
Меган была, пожалуй, единственной известной ему женщиной, которая любила несладкий сидр.
— Конечно, помню, — улыбнулся Николас. — Отец часто повторял, что есть три вещи, которые необходимо запомнить, чтобы в любом обществе тебя считали своим: кто какие напитки предпочитает, имена их детей и, наконец, их хобби…
Он пристально посмотрел на Меган, и ей пришлось начать сосредоточенно изучать свой бокал с сидром.
— А ты… свой в любом обществе, да? — поинтересовалась она, поднимая на него глаза.
— Ну… по крайней мере я всегда помню, кто что любит выпить. Этого, как правило, достаточно.
— Тебе не надо стараться завоевать мое расположение, — заметила Меган, — мы же не деловые партнеры…
— Отнюдь, — кивнул он.
Вечер явно не заладился. За окном, не переставая, лил дождь, а неуклюжие попытки Николаса разрядить обстановку лишь возвращали их к прошлому, заставляя вспомнить то, что так хотелось забыть…
— Как зовут твоего сына? — Николас решил переменить тему.
Последовало молчание, недолгое, но от этого не менее мучительное.
— Уильям, — наконец ответила Меган.
— Уильям… — повторил Николас. — Так звали моего деда. Мне всегда нравилось это имя.
— В самом деле? — удивилась она. — Надеюсь, ты деда любил?
— Угадала, — рассмеялся он. — Я просто обожал дедушку по материнской линии. Он был замечательным человеком.
— Хорошо, — пробормотала Меган, — это очень хорошо…
Она с радостью продолжила бы разговор о прадедушке Вилли, но Николас, очевидно, счел эту тему малоинтересной.
— А Уильям похож на тебя или?..
— Нет. — Меган старалась не смотреть ему в глаза. — Вилли очень похож на своего отца.
— А-а, ясно… — разочарованно выдохнул Николас, нервно сжимая в руке салфетку. — Это, конечно, не мое дело, но… Он принимает участие в жизни сына?
По выражению ее лица он понял, что ей по каким-то причинам не слишком приятен этот разговор.
— Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы это было так, но… У него своя жизнь, кроме того, я вообще не знаю, как он отнесется к известию о своем отцовстве… Это ведь такая ответственность.
Николас вдруг почувствовал сильнейшую симпатию к незнакомому мальчику. Возможно, из-за собственных непростых отношений с покойным отцом.
— Но это же его ребенок! Неужели он ничего не чувствует к нему? Неужели он не хочет хотя бы простого общения?
— Я этого не говорила, — почему-то обиделась Меган. — Дело в том, что он живет очень далеко… И у него нет никакой возможности…
— Хорошо, оставим это. — Николас постарался взять себя в руки. — Прости, что затронул эту тему…
— Ничего страшного, — улыбнулась она, делая глоток сидра. — Как хорошо, что здесь так быстро обслуживают…
— Хочешь посмотреть меню? Или, может, все-таки поужинаем где-нибудь в другом месте? Здесь оказалось не так уютно, как я предполагал…
Николас действительно чувствовал себя неловко оттого, что привел Меган в старенькое кафе: ведь он мог позволить себе шикарный ресторан!
— Нет, нет, все в порядке! — поспешно заверила она. — Я не голодна.
