Лена замолчала.
— Так дальше что? — поторопила соседка.
— Да ничего больше не видела. Только свёкор разрешил сходить к моей бабке, подлечиться травами, дескать, плохую работницу приобрели, нездоровую.
— Да. Это мать моего погибшего отца. Она живёт одна, прямо у леса, далеко от всех. Её считают ворожеей и знахаркой. Она умеет болезни лечить всякими травами, с богами договариваться, роды принимать, даже судьбу предсказывать. Вот своего сына предостерегала, чтобы в лес не ходил за смертью, а он не послушал, пошёл зимой за дровами и не вернулся. Задрал его медведь-шатун.
Глава 8. Больная пропала
— Собирайся в перевязочную. Пришлю санитарку, поможет тебе дойти, — скороговоркой сообщила медсестра Лене, заглянув в палату.
Через пару минут явилась дородная девица, что называется, «кровь с молоком». С ней вместе вплыл резкий запах пота.
— Кто здесь с головой? — недовольно спросила она грудным голосом.
Лена впервые за последние дни улыбнулась:
— Да, кажется, у обеих пока не отвалились.
Нянька перевела неласковый взгляд на неё:
— Чё лежишь? — беззлобно спросила она. — Вставай давай. Пойдём, покажу куда.
Лена с трудом приподнялась, опираясь на руку; переводя дух, села — сильно кружилась голова. Санитарка безучастно наблюдала за её телодвижениями.
— Помогай, что стоишь? — возмутилась Анна Павловна. — Или тебя не за этим прислали? Видишь, плохо ей. Одень её и помоги дойти. Она ещё ни разу не вставала самостоятельно.
— Тут у нас барынь нет, — безапелляционно заявила нянька. — Нас тут мало, денег платят гроши, так что всем даром не поможешь!
— А я вот главному врачу на тебя пожалуюсь, — пригрозила Анна.
— Да и пожалуйста! Пусть выгонит меня и сам туалеты моет! — огрызнулась дивчина.
И всё-таки больная «с головой» была поставлена на пол, халат напялен с усердием, и вот Лена, подхваченная за талию крепкой рукой, засеменила в процедурную, стараясь реже вдыхать запах здорового немытого тела.
Голодная Анна Павловна поспешила в столовую занять лучшее место — приближалось время ужина. В палату, открыв дверь ногой, с тяжёлыми пакетами ввалилась Настя. Что такое? Пустая кровать, смятая простыня, на полу одеяло! Сразу сложилась страшная картинка. Кульки рухнули на пол, Настя, как ужаленная, вылетела в коридор. Пост дежурной медсестры оказался пустым, зато палат было немало. Настю интересовал один вопрос:
— В тридцать пятой никто не умер?
Женщины везде одинаково переглядывались, пожимая плечами; одна старушка с загипсованной ногой на растяжке живо перекрестилась и почему-то сплюнула в сторону. Настя бежала дальше, дверь с надписью «Ординаторская» обнаружилась в конце коридора. На стук никто не ответил, пришлось заглянуть внутрь. За столом, направо от входа, с большой чашкой в руке изучал содержание толстого журнала молодой брюнет в джинсовом костюме.
— За глаз не боитесь? — спросила Настя.
Парень вздрогнул и взглянул на девушку:
— Что вы сказали? — переспросил он.
— Не боитесь ложкой глаз выколоть? — повторила она.
Он посмотрел на чашку, усмехнулся и вытащил ложку.
— А вы кто? — спросил симпатичный незнакомец.
— А вы кто и что здесь делаете? — задала встречный вопрос Анастасия.
— Я вообще-то тут работаю. Я — дежурный врач. А вы что хотели?
— Ой, извините! — смутилась Настя. — Вы такой молодой и не в халате.
Доктор водрузил на голову голубой накрахмаленный колпак, который очень шёл к его голубым глазам, и стал ещё моложе.
— Я только заступил на смену и не успел переодеться. А что вы хотели?
— У меня сегодня пропала подруга!
— Ну, это не к нам. Это вам в милицию надо, — не понял он.
— Так она пропала из вашего отделения. Из тридцать пятой палаты.
— Может, выписали днём?
— Какое там выписали! Ей пять дней назад голову оперировали. Ей ещё вставать не разрешали! — волновалась Настя. — Она не могла умереть?
— Как фамилия? — открыл доктор журнал назначений.
— Селиванова. Елена. Попала к вам после взрыва на заправочной станции. С травмой головы.
Длинный палец заскользил сверху вниз по строчкам, на одной остановился и передвинулся вправо:
— Её не выписывали и в другую палату не переводили, так что должна быть на месте.
— Но её там нет! Нет, и всё тут! И ходить ей не разрешают. Да она и сама двигаться не может, тем более самостоятельно! Куда пропала ваша пациентка? Что у вас здесь творится? На посту нет медсестры! Никого нет! Ходи, куда хочешь! Больных похищай! — вконец разнервничалась Настя.
— Подождите минутку за дверью, я сейчас переоденусь, и вместе пойдём в палату.
Сергей Игоревич, как гласила надпись на бэйдже, в голубом докторском костюме энергично шагал впереди по ярко освещённому коридору. На посту дежурная медсестра раскладывала таблетки по ячейкам и удивлённо подняла глаза на протопавших мимо дежурного врача и невысокую толстушку.
— Что случилось? — послала она им вдогонку.
— Больная пропала! — бросил через плечо доктор.
— Кто пропал? Может, в туалет пошла или с родственниками на лестнице болтает, — предположила медсестра, но всё же поспешила следом.
В палате все были на местах, когда возбуждённый врач с раскрасневшейся Анастасией и удивлённой медсестрой ворвались в помещение. Анна Павловна застыла с ложкой пюре в руке, не успев донести до рта; Лена, полусидя в подушках, собиралась тоже приступить к ужину.
— Кто из вас Селиванова? — строго спросил дежурный доктор, споткнувшись о пакеты на полу.
— Я-а! — удивлённо протянула Лена, переведя взгляд с врача на сестричку, которая только что ей сделала перевязку. — А что случилось?
— Вы почему гуляете, когда вам предписан строгий постельный режим?! Вам, что, некому судно подать? — нахмурился Сергей Игоревич.
— Я н-не гуляла! — пыталась оправдаться Лена.
Доктор не хотел её слушать:
— Вот будут у вас осложнения из-за вашей же беспечности, тогда врачей обвинять начнёте! Нам нарекания ни к чему! «Пропала больная, пропала больная!», а она неизвестно где бродит! А нам жалобы! — покосился он на смущённую Настю.
— Сергей Игоревич! Из-за чего сыр-бор? Я Селивановой перевязку делала в процедурной, в палате же нельзя. Её осторожно привели и отвели.
— Почему вы делали, а не врач?
— Пациентку утром осматривал Александр Иваныч. Шов хорошо заживает, и он записал мне сделать перевязку, а я утром не успела, да и какая разница? Я же сегодня и в ночную смену, — сумбурно объясняла сестричка.
