Айку в пустыне было легче, по крайней мере сначала. Его чувство к матери было не так просто определить. Сперва было удивление от столь чудовищного предательства — такое большое, что оно не оставило места для других чувств. Позже пришло смутное осознание того, что и в нем самом есть какая-то трещинка, делающая такое предательство возможным. Отчего-то он был убежден, что окружающие видят это и для них уход его матери не был такой уж загадкой. Айк почти ничего не знал о заезжем хлыще, о котором говорил Гордон, не знал и того, куда они отправились в новом автомобиле с откидным верхом, но он ясно видел сейчас, среди темноты и пульсирующих стен, что возвращение иногда подобно смерти. Впервые предательство матери представилось не таким уже чудовищным.
Глава пятая
Когда он открыл глаза, было жарко, простыня липла к телу. Айк сел в постели и тут же принялся подыскивать причину, по которой можно было бы отложить намеченную накануне покупку доски. Потом он обвел глазами комнату: вокруг царил беспорядок, от одежды разило потом… Нелепые каникулы продолжались, и страх снова закрался ему в сердце.
Айк не знал, сколько может стоить побывавшая в употреблении доска. Он сунул в карман четыре бумажки по двадцать долларов и вышел из комнаты.
В воздухе пахло летом. День был жаркий, небо чистое, а океан спокойный. Вдали виднелись белые холмы островка, до которого, как ему говорили, по прямой двадцать шесть миль. Легкий ветер гнал маленькие аккуратные волны, похожие в ярком солнечном свете на драгоценные камни.
В городе было полно магазинов, торгующих снаряжением для серфинга. Собственно, ими да дискаунтерами и пивными барами ограничивалась торговая деятельность городского центра. Он долго бродил перед витринами магазинов, прежде чем выбрать, в какой войти. Внутри было тихо. Стены украшали старые деревянные доски для серфинга, спортивные трофеи, фотографии. Перед прилавком стоял парень и протирал ветошью новые доски. Больше там, казалось, никого не было. Парень не обратил на Айка никакого внимания, и он ретировался, решив зайти в другой магазин, поближе к шоссе.
Во втором магазине громыхала та же самая музыка, что и в его гостинице: давящие, неистовые звуки, так не похожие ни на что, к чему он привык в пустыне. Здесь на стенах висели лишь постеры панк-групп. В глубине виднелась голубая доска, покрытая маленькими красными свастиками. У входа, на стеклянной крышке прилавка сидели две девчонки в миниатюрных купальниках. За прилавком стояли двое парней. Когда Айк вошел, они посмотрели на него, но ничего не сказали. Смуглые, с обгоревшими на солнце носами и выцветшими светлыми прядями в волосах, они показались Айку совершенно одинаковыми. Он прошел вглубь магазина и принялся рассматривать побывавшие в употреблении доски. Довольно скоро один из парней вышел из-за прилавка и направился к нему.
— Ищешь доску? — спросил он.
— Да, хочу научиться, — ответил Айк.
Парень кивнул. На шее у него висела нитка мелких белых ракушек. Он повернулся, подошел к стеллажу, вытащил оттуда доску и положил ее на пол. Айк следовал за ним.
Парень присел возле доски на корточки, поставил ее на ребро.
— Я могу уступить тебе вот эту.
Доска была длинная, узкая, заостренная с обоих концов. Судя по всему, она когда-то была белая, но со временем пожелтела. Продавец поднялся.
— Нравится?
Теперь уже Айк присел возле доски и попытался притвориться, будто знает, что ему нужно. Вокруг продолжала громыхать неистовая музыка. Одна из девчонок танцевала возле прилавка; под пляжными трусиками перекатывались маленькие упругие ягодицы.
— А на ней удобно будет учиться?
— Ну, еще бы, старик. Это просто конфетка. И я тебе скину. Бабки есть?
Айк кивнул.
— Полтинник, — сказал парень, — и забирай.
Айк ощупал бока доски. На ее поверхности был мелкий рельефный рисунок: силуэт волны, заключенный в кружок, — гребень словно превращается в пламя — и под ним слова: «Оседлай волну». Айк поднял глаза на продавца. Тому явно наскучило с ним возиться. Повернувшись к прилавку, он пялился на танцующую девушку.
— Пятьдесят, — произнес он снова, не глядя на Айка, — ты все равно не найдешь лучшего варианта.
Это была самая дешевая доска из всех, что Айк видел.
— Идет, — сказал он, — беру.
— Ладно. — Парень поднял доску и понес ее к прилавку.
Айк стоял у кассы и ждал, пока продавец пробьет чек. Ему было не по себе оттого, что одна из девушек пристально смотрит на него и вроде бы улыбается. Музыка грохотала. Солнце сквозь витрину и открытую дверь жгло щеку. Парень сунул деньги в ящик, вытащил из-под прилавка пару цветных кубиков и подтолкнул их к Айку.
— А это что?
— Смазка.
Сидящая на прилавке девушка скорчила гримаску.
— Это для холодной воды, — проговорила она, — дал бы ему лучше сексуху.
Другой парень коротко хохотнул. Продавец достал кругляшок воска и водрузил его на кубики.
— Перед тем как полезешь в воду, натрешь доску, — сказал он.
Айк вспомнил, что видел, как это делают серферы. Он кивнул, сунул воск в карман джинсов и, взяв доску, вышел на залитую светом улицу.
— Покажи им класс, парень! — раздался за его спиной голос девушки.
Один из парней заржал. Айк и представить не мог, что покупать доску так унизительно. Ну и черт с ними, подумал он, цена все-таки была очень удачная. Он поудобнее пристроил доску под мышкой и зашагал по тротуару, решив про себя, что уличный гам куда лучше царившего в магазине громыхания.
Вернувшись к себе, Айк обрезал чуть выше колен одну из имевшихся у него двух пар джинсов. Надел их, взял доску (она едва уместилась в его комнатушке) и решил глянуть на себя в зеркало. Он не был похож на здешних серферов, что правда, то правда. Слишком короткие волосы, хилое бледное тело. Это было особенно заметно из-за темных джинсов. Он пожал плечами, повесил на шею полотенце, бережно вынес из комнаты доску и зашагал вниз.
Когда Айк выходил из дома в убогий палисадник, то чуть не столкнулся с одной из девушек, которые приходили к нему «за газетами». Это была та, высокая, спортивного телосложения; солнечные блики плясали на ее белой маечке и рыжеватых волосах. Он отчего-то застеснялся собственной наготы, да еще при таком ярком свете, и постарался, насколько возможно, прикрыться доской.
— Ты что, серфер? — спросила она.
Он передернул плечами.
— Хочу научиться.
Айк пристально смотрел на нее, ожидая встретить насмешку. У девушки были довольно высокие и широкие скулы, а брови изящные, тонкие. Что-то в ее лице — может быть, изгиб бровей — придавало ей вид скучающий и надменный. Но каким-то образом это не касалось ее глаз: они были небольшие, ясные и смотрели очень прямо. Она слегка улыбнулась, и Айк подумал, что у нее не такая улыбка, как у тех девчонок в магазине. Он пошел по тротуару, а потом обернулся. Девушка, не двигаясь с места, смотрела на него.
