– Понятно, а на какую тему вы писали свой диплом? Хотя о чем я вас спрашиваю… «Экзорцизм»…
– Все верно, радость наша. А насчет знаний отвечу тебе так: кто были первые апостолы? Знаю, что скажешь – мытари и грешники, всего лишь простые люди, что всю жизнь пасли овец или ловили рыбу. То есть самые обычные люди, а весь мир внимал каждому их слову. Казалось бы, разве такое возможно? Конечно же, нет! Все дело в том, что мир принимал из уст этих неученых людей не простое слово. То слово, что увлекало за собой, было Божье Слово!
– Согласен… – робко заметил Иван. – Но ведь это было время великих философов, ярчайших ораторов…
– Все верно, чадо, за исключением лишь одного… Для апостольского служения нужны были не особые качества ума, а особые качества сердца… Именно поэтому Господь избирает простых галилейских рыбаков. Или, как сказал апостол Павел, Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное… Еще и по той причине, что сильные и талантливые чаще поддаются искушению самообольщения… Заметь также, что апостолы, работая над книгами Священного Писания, не стремились да и просто не могли поразить мир красотой слов или их же искусным сочетанием. И лишь благодаря дару, ниспосланному им Творцом и по благодати Святого Духа, сумели они сложить слова так, чтобы в немногих словах было заключено множество мыслей, доходивших до таких же простых людей: ремесленников, слуг или чьих-то вдов. Слова эти были удобопонятны, наполняли их сердца любовью, согревали отеческой теплотой, а вслед за этим приводили их доверительные души к Творцу. Таким образом, не для суетной славы были получены ими эти божественные откровения, а для спасения душ слушателей. Когда священнослужитель или монах это понимают, то и им открываются неведомые ранее познания.
А то, что касается некой суммы знаний? Конечно же, знания нужны, но не одни знания и холодный расчет должны управлять миром, а еще любовь и чистота наших сердец. Добавим сюда Божественное откровение и родовую память, чтобы получить слагаемые того, что мы всем миром и подразумеваем под словом «знание». Примерно так…
– Спасибо вам…
– Меня-то за что благодарить? Это ты Спасителю говори… Увидимся еще. Ты подходи, но лучше, если будешь задавать свои вопросы в аудитории, так как многие твои сокурсники сталкиваются с этими же проблемами. Да я и сам, попав в семинарию, был таким же несмышленышем…
На следующей встрече с курсом иеромонаху Михаилу напомнили о его обещании рассказать историю, которая случилась некогда на Украине…
– Да, действительно, обещал. Хотя история более грустная, но в то же время достаточно поучительная.
Когда я сам был выпускником семинарии, то для дипломной работы взялся за тему экзорцизма, которая многие годы не давала мне покоя. Я уже тогда хорошо понимал, что католическая вера допускает наличие колдунов и ведьм, которые с Божьего попущения, заключив договор с дьяволом, способны испытывать веру того или иного человека, причиняя ему телесный вред или чаще очаровывая путем создания причудливых фантастических видений. Главная их цель – это попытка развратить человеческую сущность и добиться окончательного отпадения человека от веры и церкви. «Так это у католиков, – думал я тогда, – а у православных и в наше время разве такое бывает?» И вот однажды в поисках историй, связанных с отчиткой бесноватых, оказался я на Украине… И там, в одном из скитов, мне рассказали о существовании такого человека.
Вскоре у крыльца небольшой избушки увидел я пожилого схимника, сидящего на кресле-каталке.
– Отче, – начал я после того, как подошел к нему под благословение, – а был ли в вашей жизни опыт встречи с бесом?
– С какой целью ты интересуешься этим? – спросил он меня.
– Это тема моей дипломной работы, – ответил я.
– Тогда тебе как будущему священнику могу поведать одну историю.
И поведал…
– Произошло это в одном из районных центров Западной Украины, где я служил вместе со своим родным братом, – начал он. – Его звали Филиппом, а я Наум и был младшим в семье. Мы оба были с академическим образованием, оба стояли во главе собственных приходов. Вот только брат мой Филипп еще и «отчитывал». По крайней мере с благословения правящего архиерея.
И вот как-то после воскресной службы прихожу я домой и перед началом трапезы начинаю читать молитву «Отче наш»…
Затем со словами «Благослови, Господи, питие и ястие…» осенил стол крестным знамением и приготовился вкушать, пододвигая к себе тарелки, как увидел, что матушка моя вдруг стала выворачивать карманы, доставая отовсюду деньги, и давай их пересчитывать. Потом задумалась и говорит:
– Все одно мало!
– Чего тебе мало, матушка? – спрашиваю я ее, уже понимая, о чем именно она хочет сказать.
– Денег мало… Уже вторую неделю…
– Слава Богу и за это?
– Помолчи, пожалуйста! Нечего святошей-то при мне прикидываться…
– Дай тогда поесть спокойно.
И тут же натыкаюсь на ее вопросительный взгляд.
– Проезжала сегодня мимо храма твоего братца ненаглядного Филиппа, – говорит она мне. – Машин невпроворот, людской хвост аж на улице стоит… и все с подношениями… Корзинами в храм тащат… Только ты у меня один такой бессребреник…
– Матушка, побойся Бога, зачем ты снова про это?
– Это я-то должна Бога страшиться? А кто мне клялся и родителям моим божился до супружества, что «лялечка» твоя в золоте купаться будет, с золотой тарелочки вкушать все, что тебе твой Боженька пошлет… И что? Что ж не посылает? А те лепешки кукурузные, что мне твои старухи на помин кладут, так лучше, чтобы они сами такое ели… Я еще пожить хочу… К Филиппу вон со всей области люди едут… Что он такое знает, что ты не знаешь? Что он такое делает, что твои руки сотворить не могут? Может быть, объяснишь мне?
– Он порчу снимает, бесноватых отчитывает… Ты же сама видела.
– Вот в том-то и дело, что сама видела, как он людей святой водой кропит да молитвы своим гундявым голоском стрекочет. И что? Ты так не можешь? Или у тебя вся благодать только между ног осталась? Больше не подпущу тебя до себя. Спать с сегодняшнего дня будешь в горнице…
И ушла в свою спальню, да там и разревелась ручьем нескончаемым…
Монах видел, как семинаристы своими улыбками мгновенно отреагировали на эту часть повествования, и продолжил:
– Что уж тут скрывать, батюшка за многие года службы со своим положением как бы и смирился. К тому, как поговаривала молва, грешок за ним был: шибко он молодых девушек любил через любовь опять-таки к Богу приводить. Этим и довольствовался. И не голодовал вовсе: двухэтажный домик с хозяйством имел да крутую иномарку. Все как у всех.
Но с этого самого дня одолела его навязчивая думка о словах матушкиных: разве он сам не сможет кропилом размахивать да чин «отчитки» вычитать? Ведь известно, что не боги горшки обжигают…
