Так и Каин вскоре свыкся. И со статусом «государственного» ребёнка, и с тем, что жить ему теперь определено было у тётки. В квартире тётки было голодно, холодно и неуютно.
Но он просто этого не замечал.
* * *
Потом, четыре года назад, пришла Маджента.
Но ни для Каина, ни для тётки Руры это практически ничего не изменило, разве что в мелочах. Во-первых, в кварте стали чаще раздавать одежду. Во-вторых, кормить «государственных» детей стали два раза в день, а не только вечером, как раньше. В-третьих, наконец-то достроили мост через Вирбир. А в-четвёртых, тётку Руру признали официальным курителем хацтера, и все последствия этого Каин получил сполна.
Вернувшись с пункта, где курителям предлагали лечение, Рура швырнула в угол целлофановый свёрток с какими-то тряпками, плюхнулась на стул и заявила:
— Что Маджента, что Индиго, а для нищих — всё едино. Понял, нет?
Каин кивнул.
— Тёть, а ты полечиться не хочешь? — спросил он.
— Чего?! — возмутилась тётка. — Иди ты, тараканье рыло, в…
И подробно объяснила, куда Каину следует отправиться.
На том и порешили.
* * *
Рура курила хацтер с юности. И теперь искренне недоумевала — почему это вдруг ей кто-то посмел запретить делать то, к чему она за столько лет привыкла? Эти, добрые да умные? Знаю, знаю, куда вас всех…
Последствия не замедлили сказаться. Сначала тётку обрадовали, что теперь она будет получать аж целых пятнадцать сигарет хацтера на месяц. И мальчика, если он сам того пожелает, можно перевести на государстве полностью. Тётка подумала и решила, что сигареты это хорошо, а Каин под боком тоже хорошо. И оставила себе и хацтер, и мальчика.
Потом начались неприятности. Сначала пришли люди из отдела безопасности кварты и сняли в квартире все без исключения замки. Включая крючки в туалете и ванной. Если бы крысиная дыра имела дверь с замком, они сняли бы и его. На окна, несмотря на первый этаж, установили ограничители. Тётка орала, как паромная трубка, но сделать ничего не смогла. Ей подробно объяснили, что она попала в группу риска и теперь все, кто курит хацтер, будут жить только так — это делается исключительно для их же безопасности. Вместо замков люди оставили немного еды и денег — компенсацию. Еду Каин и тётка в тот же вечер съели. Деньги тётка на следующий день превратила в четыре сигареты.
Стоять стало совсем уж холодно. Каин переминался с ноги на ногу, он устал и очень хотел есть. Вроде бы голоса за углом стихли. Напрягши слух, он различил шаги. Они удалялись. Каин подождал для верности ещё пять минут, затем выглянул из-за угла. Ушли.
Он одёрнул куртку, сунул руки поглубже в карманы (в правом образовалась изрядная дыра, но, по счастью, класть в карманы Каину было просто нечего) и быстро зашагал к выходу из двора, к воротам.
Однако за воротами его ждал сюрприз.
Честное слово, нигде никого не было, ничего он не заметил, точно! Вплоть до момента, когда прямо в лоб Каину ударил здоровенный комок земли, аж искры из глаз посыпались, и от неожиданности Каин чуть не грохнулся. Комок, понятное дело, развалился, половина земли сыпанула за шиворот, а когда Каин очухался, к нему медленно, крутя бёдрами — в плавной походочке, подходила Огла. На ней была короткая жёлтая юбка и красивая коричневая курточка, даже на вид тёплая. А за Оглой, словно телохранители, шли Аки и Халд. И уже заходили по сторонам, лишая его последнего шанса драпануть.
— Ой, кто это у нас тако-о-о-ой, — запела Огла, надвигаясь со сладкой улыбкой. Губы у неё были накрашены розовым. — Да ведь это же наш Каин, славненький ма-а-альчик…
Каин отпрянул, прижавшись спиной к забору. Дурак!.. Нет, ну какой дурак! Так глупо попасться.
— Чего тебе надо? — угрюмо спросил он Оглу.
— Мне? — притворно изумилась Огла. — Это тебе что надо в нашем дворе, а? Мальчики, ну что же вы стоите!
Халдова лапа легла Каину на глаза и впечатала затылком в бетон забора. Халд не боялся сопротивления, он был слишком здоровый для Каина, Глаза парня оказались совсем рядом. Мутноватые глаза, причём муть была знакомой. У тётки Руры тоже эта муть в глазах, когда она покурит хацтера…
— Ты чего в нашем дворе делал, ублюдок? — Халд дыхнул Каину прямо в лицо. — Тебе говорили, чтобы ты не смел сюда соваться? Говорили, сучье мясо? Ну?
Он ещё раз треснул Каина затылком о бетон.
— Отпусти… — сдавленно прошипел Каин. — Надо было… уй… Отпусти!
Он дёрнулся, но вырваться из Халдовой лапы не было никакой возможности. Аки вытащил из рукава кусок гибкой проволоки, подошёл неспешно к Каину и хлестнул его проволокой по ноге. Каин снова попробовал вырваться, но ничего не получилось — Халд держал крепко.
Аки примерился было ударить ещё раз, но вдруг спохватился, вытащил сигарету и не торопясь, с наслаждением раскурил. В одной руке прут, в другой сигарета. И выражение блаженства на лице. Два удовольствия сразу.
— Куда тебе надо было через наш двор? — рявкнул Халд ещё раз. — Отвечай, сучье племя, когда спрашивают!
— А я знаю, куда он так спешил, — вдруг сообщил Аки. — В столовку кормиться. Он же вечно голодный, как крыса. Сколько ни корми, всё мало будет.
— Не ври! — отчаянно выкрикнул Каин. Он извернулся, ударил Халда ботинком по голени, отчаяние придало ему сил, но, видать, недостаточно. — Сам ты крыса!
Халд ухватил Каина покрепче.
— Ха-а-а-алд, — окликнула его Огла, на её лице было брезгливое выражение, — ты поосторожнее… чувствуешь, как от него воня-а-а-ает? Он же заразный, наверное… и эти… насекомые. Такие, как он, распространяют в кварте заразные болезни.
Она говорила манерно, растягивая слова. Ей, наверное, казалось, что это красиво или указывает на её, Оглино, особое положение: не какая-нибудь там, а из приличной семьи.
— Да ладно, все знают, что ты ублюдок, — лениво проговорил Аки, стряхивая пепел Каину на куртку. — Неблагодарный государству.
Каин молчал. И продолжал вырываться, что несказанно развеселило Халда. Тот превратил попытки Каина в весёлую игру — вроде бы на секунду ослаблял хватку, давал шевельнуться, а потом неожиданно снова сжимал руку. Каин почувствовал, что ещё несколько минут такой игры — и он разрыдается от бессилия. А этого делать перед тройкой было ни в коем случае нельзя.
— Пусти. — Каин старался говорить ровно, но голос у него предательски срывался. — Пусти меня!
Аки затянулся и поводил сигаретой перед лицом у Каина, словно раздумывая, ткнуть тлеющим кончиком ему в лицо или не ткнуть.
Не ткнул.
— Пустим, пустим, — сказал он. — Кому ты нужен, сявка. Таких десятками давить, никто и не почешется. На вас столько средств уходит, что чем вас меньше, тем государству легче. Ты этот, как там… де… сру… а, во — деструктивный элемент!
