Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Так, почти незаметно для меня самого, П. Заикин начал втягивать меня в настоящее дело.
Февраль 1917 года застал нас в Ревеле.
Весть о революции в Петрограде взбудоражила матросов. Но о том, что произошло в Петрограде, старались утаивать от матросов. Когда об этом попросили рассказать командира корабля капитана 2 ранга барона Косинского, он отказался, сказав, что сам толком не знает, что творится.
Лишь 2 марта на кораблях была зачитана телеграмма о событиях в Петрограде.
В этот же день в Ревеле началось восстание. Как только на корабль пришло сообщение о выступлении рабочих русско-балтийского завода, фабрики Лютера и завода Беккера, матросы начали стихийно уходить с корабля.
Кроме командования носовым артиллерийским плутонгом, я имел еще одну обязанность – заведовал корабельным стрелковым оружием. Увидев, что матросы идут с корабля безоружными, я предложил Заикину:
«Надо бы винтовки выдать, ключи от погреба у меня».
«А не боишься? За такое дело повесить могут».
«Семь бед – один ответ. Один и отвечу за всех, если чего».
Заикин крепко пожал мне руку:
«Ну спасибо, браток!»
И крикнул:
«Эй! Подходи, разбирай оружие!»
Открыв пирамиды в офицерском проходе и в погреб, я достал ящики с патронами для винтовок и револьверов и стал раздавать винтовки и револьверы матросам. Последний револьвер взял себе и тоже ушел в город.
К полудню у городской тюрьмы собралось много рабочих и матросов, которые потребовали освободить, находившихся там политических заключенных. Среди заключенных в ревельской тюрьме были и матросы – участники восстания 19 июня 1906 года на крейсере «Память Азова».
Комендант ревельской крепости контр-адмирал Герасимов пытался уговорить восставших, но на него никто не обращал внимания. Тогда он решил напугать восставших и приказал тюремной страже открыть огонь. Мы ответили тем же. Завязалась перестрелка. Контр-адмирал Герасимов был ранен, начальник тюрьмы убит, сопротивление охраны сломлено.
Мы ворвались в тюрьму, открыли камеры и стали выпускать из них заключенных. Вскоре начались митинги. Выступали заключенные. Все было – слезы, поцелуи и восторги. Оркестр исполнял «Марсельезу»; один за другим выступали ораторы. Среди них были не только большевики, но и меньшевики и эсеры. В их речах политически неопытной массе трудно было разобраться.
Меньшевикам и эсерам помогло контрреволюционное офицерство. Начальнику бригады крейсеров контр-адмиралу Пилкину и начальнику бригады подводных лодок контр-адмиралу Вердеровскому обещанием некоторых уступок удалось удержать матросов кораблей от активных выступлений, и вскоре движение в Ревеле начало затихать. Уже 4 марта эсеро-меньшевистский исполком Ревельского Совета опубликовал приказ, в котором рабочим предлагалось приступить к работе, а гарнизону и командам кораблей начать немедленно повседневные занятия.
Такой оборот дела лично мне грозил серьезными последствиями. Я должен был отвечать за самовольную раздачу оружия. Положение усугублялось тем, что матросы решили не возвращать револьверов, хотя винтовки снова поставили в пирамиды. Естественно, что все матросы переживали за меня. Кое-кто предложил даже сдать и револьверы. Но это было неразумно, ибо все мы понимали, что оружие нам еще пригодится. Помог корабельный артиллерист старший лейтенант Ф.Ф. Клочанов. Ему удалось выписать револьверы со склада порта и замять дело с оружием.
После победы февральской революции большевистские организации вышли из подполья и начали энергичную работу в новых, легальных условиях. С 5 марта возобновился выход «Правды», вслед за ней начала выходить «Солдатская правда», пользовавшаяся большой популярностью у моряков. Начали издаваться и матросские большевистские газеты «Голос правды», «Волна». На кораблях выбираются судовые комитеты. 27 апреля 1917 года избранные матросами представители флота образовали Центральный комитет Балтийского флота (Центробалт) во главе с матросом П.Е. Дыбенко.
На общем собрании команды нашего эсминца председателем судового комитета был единодушно избран матрос Заикин. Секретарем комитета избрали меня.
В этом собрании участвовали не только матросы, но и офицеры корабля, за исключением бежавшего сразу же после революции монархиста Поликарпова. Офицеры продолжали нести службу, стали более лояльно относиться к матросам, участвовали во всех собраниях и митингах, проходивших на корабле чуть ли не ежедневно. Политически неопытная матросская масса подчас относилась к офицерам слишком доверчиво, верила их речам.
Особенно часто выступал с речами на собраниях и митингах врач эсер Сивков. Он умел говорить страстно и увлекательно, подкупал своим красноречием, и нередко ему удавалось убедить некоторых матросов в том, что якобы только партия эсеров по-настоящему борется за свободу. Но стоило после Сивкова выступить Заикину, как туман, напущенный эсеровскими речами, рассеивался. Однако Сивков не хотел сдаваться, признать несостоятельность политики эсеров. Позднее, в 1922 году, в Кронштадте, я снова встретил Сивкова. Пыл его к тому времени совсем пропал, он объявил себя вне всяких партий.
Впрочем, на матросов старались оказывать влияние не только эсеры, а и все партии того времени. Дело было не только в политических спорах и дискуссиях. Меньшевики, эсеры, контрреволюционное офицерство стремились ограничить права выборных матросских органов. Столкновения матросов с офицерами по вопросу о правах и функциях комитетов начали принимать массовый характер. Работа комитетов затруднялась отсутствием положений о них. Приходилось руководствоваться лишь чутьем, сознанием правоты и святости борьбы за дело трудового народа. Это чутье редко обманывало.
Во всем, что говорилось на митингах и собраниях, разбираться было трудно. Специальных докладчиков, которые могли бы разъяснить истинное положение дел в стране, не было. Газеты были самых различных направлений, давали самые противоречивые сведения. К политическим деятелям приходилось относиться осторожно. Матросы больше доверяли выходцам из своей, матросской среды, таким политическим вожакам, как Дыбенко, Сладков, Ульянцев.
Но был один человек, в которого верили беззаветно, чей авторитет был непоколебим – Владимир Ильич Ленин. Газеты с его статьями зачитывались до дыр, каждое его слово наполняло решимостью и верой. Матросы видели, что февральская революция не принесла желанной свободы, не дала народу ни мира, ни земли, ни власти. Большинство моряков понимало, что для победы дела рабочего класса и крестьянства нужен еще один решительный бой.
Флот готовился к этому бою и со дня на день ждал призыва большевиков к решающему штурму капитала.
Корабли революции идут в Петроград
«Победа Октября – главное событие XX века, коренным образом изменившее ход развития всего человечества» (из постановления ЦК КПСС о 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции). Начало новой эры возвестил исторический выстрел крейсера «Аврора» 25 октября 1917 года.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
