Первыми на марш выступили подразделения обеспечения Полевого управления армии – саперный батальон, отдельная рота охраны ВПУ, узел связи и отдельный штабной автомобильный взвод. Организацией командного пункта армии занимался заместитель начальника штаба по ВПУ генерал-майор А.И. Олейников, а взводом танков Т-70 в роте охраны командовал его сын, лейтенант Г.А. Олейников. После войны Георгий Андреевич вспоминал:
«5-я гв. ТА к исходу дня вышла в назначенные районы, а 5-я гв. общевойсковая армия двигалась форсированным маршем. Организуя выдвижение корпусов, штаб армии, предвидя возможное развитие обстановки на фронте, заблаговременно наметил вероятные полосы из расчета – два маршрута на каждую дивизию первого эшелона, и провел их рекогносцировку. Это значительно сократило время на организацию форсированного марша с получением конкретной боевой задачи армией. Были только уточнены задачи разведки, время прохождения рубежей, порядок регулирования движения и обеспечения беспрепятственного продвижения по маршрутам.
В походное построение дивизий и полков с самого начала выдвижения был заложен замысел вероятного встречного боя с противником. Батальоны совершали марш со своими средствами усиления. Артиллерия дивизий шла в голове колонн главных сил. Противовоздушная оборона осуществлялась силами 29-й зенад, перекатами от рубежа к рубежу, на уровне головных частей дивизий первого эшелона.
При организации выдвижения штабом армии были отданы дополнительные распоряжения:
– особое внимание было обращено на организацию борьбы с танками противника, для чего было приказано в первую очередь «выбросить на рубеж обороны артиллерию»;
– для обороны прежде всего использовать имеющиеся оборонительные сооружения, выгодные рубежи и населенные пункты;
– при отсутствии готовых оборонительных сооружений «в наикратчайший срок оборудовать необходимые инженерные сооружения для жесткой обороны»;
– строго «соблюдать тщательную маскировку»;
– «до выхода частей на рубежи обороны организовать устойчивую связь и наладить бесперебойное управление выдвигающимися частями».
Сразу же с рассветом, еще входе постановки задач и организации выдвижения дивизий, ушел первый эшелон полевого управления армии с узлом связи инженерно-саперными подразделениями и охраной для развертывания передового командного пункта (ПКП) и наблюдательного пункта (НП) командующего. Возглавлял этот элемент органов управления первый заместитель начальника штаба армии. В составе этого эшелона ушел со своим взводом и автор.
К исходу 9 июля, уже в сумерках, мы прибыли в назначенные точки: передовой командный пункт – в рощу юго-западнее Ярыгино, а подразделения обеспечения развертывания наблюдательного пункта командарма – в балку юго-западнее хутора Остренький.
Марш прошел на удивление без каких-либо осложнений. Авиация противника так и не появлялась. День выдался жарким. Пыль стояла столбом. Было душно. Даже после захода солнца прохладнее не стало. После постановки нам задач на местности мы приступили к оборудованию позиций: для «семидесяток» (Т-70) – их было три, для прикрытия НП с фронта, а «бэашки» (БА-64), предназначенные для офицеров связи, в балке. Закопаться и замаскироваться необходимо было до рассвета. А ночь короткая Работалось тяжело. Дышалось трудно, да и в воздухе витало непонятное напряжение, вызывавшее какую-то душевную тревогу.
Впереди, километрах в пяти-шести, с наступлением темноты над передним краем стали взмывать одиночные и сериями осветительные ракеты: желто-оранжевые – наши и ослепительно-белые, до голубизны – немецкие. Стояла, по фронтовым понятиям, тишина. Даже отдельные орудийные выстрелы и разрывы снарядов и мин ее не нарушали. Иногда в темноте возникали фейерверки трассирующих пулеметных очередей или серии снарядов МЗА, рвавшихся на излете, как бы ставя точку трассы.
И вдруг где-то около полуночи темень была разорвана ослепительной молнией, грянул гром. Небо разверзлось, и на наши головы обрушился такой ливень, словно там, наверху, открыли пожарный гидрант. Но длилось это светопреставление, сопровождаемое почти ураганным ветром, недолго. Так же внезапно, как и начался, прекратился ветер, унеся с собой и небесный водопад. Стало неправдоподобно тихо. Даже обычные «вздохи» передовой прекратились на некоторое время. Дышать стало легко, а работать еще трудней. Наши не завершенные окопы залило водой. А жирный чернозем превращал лопаты в пудовые гири.
Дойдя до эпизода с ливнем, я задумался, а стоит ли вспоминать о нем? Его, кстати, отмечали и артиллеристы 183-й сд: «Ночью неожиданно небо распороли молнии, ударил гром, хлынул ливень». О дождях писал в своих воспоминаниях и генерал авиации А.В. Ворожейкин: «После дождей утро 14 июля выдалось прохладным».
Дело все в том, что в немецких документах есть ссылки на «трудности дорог» из-за дождей, что «невозможен» своевременный вылет авиации на поддержку наступления. А нам, участникам тех событий, запомнились жара и пыль столбом. Истины ради следует согласиться с тем, что временами дожди были, были и ливни. Они действительно осложнили немцам решение своих задач»[20].
Рубеж обороны Степного фронта, который занимали дивизии 5-й гв. А, располагался на расстоянии от 60 до 80 км от позиций войск Воронежского фронта на прохоровском направлении. Выдвижение передовых отрядов гвардейских дивизий началось уже 7 июля, но конкретные задачи о выходе непосредственно в район Прохоровки командарм отдал только в ночь на 9 июля. Так, боевое распоряжение командиру 97-й гв. сд генерал-майору И.И. Анцифирову о совершении первого этапа марша и сосредоточении соединения в районе: Уколово, Чуево, Большое Становое (35–40 км от Прохоровки) поступило в 2.00 9 июля. А устный приказ от генерал-майора И.И. Попова (комкора-33) командованию 95-й гв. сд о выходе к селам Холодное, Масловка, Андреевка, Жилин был передан начальником оперативного отдела штаба корпуса майором Чиберевым в 4.00 9 июля. Таким образом, готовиться к маршу уже непосредственно в район Прохоровки соединения 5-й гв. А начали между 13.00 и 17.00 9 июля. До этого момента войска уже преодолели первую половину пути, подтягивали тылы и приводили себя в порядок.
В 4.55 10 июля боевыми распоряжениями № 058/оп, 059/оп и 060/оп А.С. Жадов поставил уже конкретные задачи каждому из стрелковых корпусов и своему резерву:
– 32-й гв. скс 1322-м иптап РГК должен был к утру 11 июля выйти и занять оборону двумя дивизиями в первом эшелоне на рубеже: р. Запселец, Зорино, Шипы. Граница слева: Большая Псинка, Семеновка /иск./;
– 33-й гв. ск с 301-м иптап и 469-м мп с рассветом 11 июля предстояло занять оборону одной дивизией на участке: Семеновка, Ольшанка/иск./, второй: Веселый, выс. 252.2/иск./и третьей: выс. 252.2, Мордовка.
– 42-я гв. сд по-прежнему находилась в армейском резерве и получила распоряжение выйти в район: Глафировка, Свино-Погореловка, Журавка – 2-я и подготовить отсечный рубеж: Скоровка, Журавка —1-я. При этом было четко указано, что есть реальная опасность встречи с противником, поэтому: «Выдвижение соединений корпуса на рубеж р. Псёл – Прохоровка производить под прикрытием заблаговременно выброшенных вперед сильных передовых отрядов» и далее «марш в район сосредоточения совершать в полной боевой готовности, при необходимости с ходу вступить в бой и отразить атаки авиации»[21]. К сожалению, отдельные комдивы 33-го гв. ск это предупреждение проигнорировали, что повлекло за собой трагические последствия.
