— Да знаю я… я только не знал, что это площадь Прешерна.
Не знаю, сколько бы мы еще языки чесали, но тут Самира, мать Ади, прискакала.
— Ади, вот ты где, голубчик.
— А, мать ее налево!
Самира прямиком к нам чешет, пофиг ей! Мирсад, папашка Адин, в Австрии вкалывает. Ади говорит — шофером, а мы ему — мусорщик он там. У Самиры, понятно, других дел нет, только Ади найти и домой его притащить. Он от нее удирает, а она настучит Мирсаду — и получает Ади от папашки звездюлей. А когда обратно Мирсад в Клагенфурт отваливает — Ади из дома сматывается, и снова Самира по Фужинам скачет, его выискивает.
— Ади, давай пошли домой.
— Да не пойду я. Здесь буду.
— Сегодня отец приезжает.
Фишка в том, что Мирсад, когда типа «должен» — не приезжает, а Самира просто так его «ждет» и своих по Фужинам отлавливает, чтобы всей семьей сесть за стол. С Ади у нее иногда получается, но с Санэлом — брательником Ади, старшим — всегда облом: тот конкретно на все забил.
— Ну и что, пусть приезжает. Приедет — приду домой.
— Давай домой, обедать будем.
— Не пойду… Отвали.
Каждый раз одно и то же. Блин, как ей еще не надоело, не понимаю.
— Давай пойдем…
— Отвали. Мы с пацанами обедать идем… Марко приглашает, он вчера матч выиграл.
Фигня полная, мне даже жалко ее, Самиру эту. Ни разу Ади с ней не пошел, а она всё приходит, стоит и смотрит на нас, и просит, но Ади насрать на нее, и мы, как полные придурки, глазами хлопаем. Так достало, что я бы сам к ней обедать пошел, чтобы этого дебилизма не было.
— Да иди ты сама домой, отстань… Ладно, пошли отсюда на фиг… так и будет здесь торчать.
Мы все уходим, а она стоит, вся из себя несчастная. А Мирсад там австриячек трахает. Тот еще темнила… Если вдруг окажется, что он в соседнем Кране[45], а ни в какой не Австрии и Самире очки втирает про Клагенфурт, — я не удивлюсь. Откуда вообще Мирсаду знать, где этот Клагенфурт?
Почему после всякого добротного хавчика надо слегка размять ноги
Ни одна нормальная чефурская семья не ходит обедать в ресторан. Даже к Йово[46]. Во-первых, дорого, во-вторых, нужно два часа о чем-то за столом базарить, а для чефурской семьи это смерть. Дома за десять минут все слопаешь и телик смотреть. Или посуду мыть, если ты не мужик. Но чтобы вот так сидеть с Радованом и Ранкой два часа за обедом… Не представляю, чтобы они сами, без меня так два часа просидели. Чушь всё это, все эти семейные посиделки, такое только в американских сериалах бывает. Чтобы я хоть раз в жизни разговаривал с Радованом?! Или Ранкой?! Спросят — отвечу.
— Домашнее задание сделал?
— Ага.
— Сегодня играешь?
— Завтра.
Радован вообще рекордсмен по дебильным вопросам, а я свои рекорды ставлю — ответить покороче. У Ранки вопросы другие.
— Почему ты не убрал за собой со стола после ужина? Почему после тренировки из сумки мокрую форму не вытащил?
На них и отвечать не надо. Да Ранка и не ждет ответов. Может, я потому ни фига и не делаю, чтоб ей было о чем спрашивать.
«Почему ты не убрался в своей комнате? Почему ты не выключил свет в туалете? Почему ты не выбросил мусор? Почему ты не положил грязные носки в грязное белье?»
Ну и о чем мне с ними два часа разговаривать?
И еще: зачем чефуру в рестораны ходить, если жена каждый день дома готовит? Всегда или сарма, или мусака[47], или пирог, или сатараш, или фаршированные перцы. А если вдруг так случится, что нового не приготовила, то тут тебе и гуляш со вчерашнего дня, и фасоль с прошлой недели. Или в морозилке что-нибудь, только разморозь. Потому чефур никогда на ужин домой не спешит: весь хавчик можно быстренько подогреть. Пирог — холодным съесть. Это только в воскресенье, когда едят цыпленка, запеченного с картофелем в духовке, тогда на обед опаздывать нельзя. Типа мы едим все вместе. И как меня это ломает! Радован и Ранка такие разборки устраивают, что пяти минут с ними не высидишь. Пошел бы он на хрен, цыпленок, запеченный с картофелем в духовке.
Вот и пошли мы все в «Бабник». Это забегаловка такая с домашней едой, по ту сторону Любляницы, и цены очень низкие, если, конечно, успеешь свалить, чтоб официантка не увидела. Забегаловка хорошая, но есть минус: сходить сюда можно только один раз. Я и не знаю, есть на свете такой чефур, который здесь два раза был? Каждый выходной кто-нибудь прибегает из «Бабника», обожравшись как свинья. Ну что, я виноват, что ли, перед этим «Бабником»? Фужины-то близко, а официантка за нами по всему району гоняться не будет.
Но тут меня эта официантка конкретно взбесила, мать ее в задницу… Смотрела на нас так, будто мы шваль последняя. А почему? Типа мы выглядим как чефуреки, да? Я ее насквозь видел. Смотрит на нас и думает: после обеда дёрнут и не заплатят ни фига. Мы потом и правда свалили, но все равно… Не в этом дело… Она ж не знала заранее, что мы слиняем, а смотрела на нас так, будто все наперед знает… порции нам маленькие подсовывала и все такое. А вдруг бы «Хетафе» продул «Алавесу»[48], Ацо бы на ставках выиграл, были бы у нас бабки — и забашляли бы мы ей? Что тогда? А ничего! Смотрела бы на нас точно так же. Вот такая хрень! Шлюха грёбаная. Сразу на тебя как на жулика смотрит, а ты еще и спереть ничего не успел. И всегда на нас так смотрят. Только и ждут, что мы чего-нибудь стащим, расфигачим, отметелим кого-нибудь. Так мне хотелось пойти к барной стойке, плюнуть на косарь и прилепить его ей на лоб. Мать ее цыганскую. Будет она еще на меня так зыркать.
Жаль только, косаря у меня не было. И сотки тоже. Только пятьдесят хреновых толаров[49], да еще какая-то мелочь. И мы дали дёру. А всегда ржачно: четыре типа удирают, как придурки, от старухи-официантки. Несешься, будто у тебя на хвосте спецназ. И нет чтобы остановиться, как только до Фужин добежал. Нет, бежишь до самой баскетбольной площадки не оборачиваясь. Вот этого я никогда понять не мог. Четыре здоровенных чувака — и одна толстая официантка. Потом, на Фужинах уже, когда все идут вразвалочку, будто только что отымели Секу Алексич[50], крикни только: «Шухер!» — и опять все как рванут с места! Что за хрень такая в башке? Ни фига не понимаю!
