Из такси он позвонил последнему человеку, с которым хотел поговорить перед отъездом. Патрика Френсиса Скелли не было дома. Включился старомодный автоответчик, и голос Скелли объявил: «Как видите, Скелли тут нет. Оставьте сообщение». По дороге в центр Мардер набирал номер еще несколько раз, но неизменно попадал на автоответчик. Дома он также сделал пару попыток, затем на время сдался. К врачу он ходил натощак, потом целый день ничего не ел – и сейчас обнаружил, что не потерял вкуса к еде, хотя вроде как и умирает. Готовить ему тоже нравилось. Мардер пожарил себе стейк и соорудил «Цезарь» с яйцами всмятку, не пожалев анчоусов, а потом съел все это, посматривая новости по телевизору и искренне радуясь, что теперь не надо притворяться, будто происходящее в мире ему хоть как-то интересно.
Он еще несколько раз набрал номер Скелли, потом связался с автосалоном и узнал, что чек там уже получили и машину можно забрать в любое время. Мардер расстелил на кухонном столе старое полотенце и принялся чистить пистолеты. Это занятие всегда его успокаивало, но сегодня эффекта не возымело. Наверное, из-за денег. Он убрал все в оружейный сейф, тщательно запер дверь квартиры, вышел на улицу и поймал такси.
Водитель не горел желанием ехать в Лонг-Айленд-сити, но Мардер помахал у него перед носом крупными купюрами, и дело наладилось. В салоне на невзрачной торговой улице его дожидались пикап с полуприцепом – иначе говоря, кемпер. Мардеру прежде не доводилось бывать в «домах на колесах», и теперь, переступив порог трейлера, он был приятно удивлен. Справа от входа располагалась хитроумно устроенная комбинация туалета и душа, слева – большой гардероб. С одной стороны была установлена газовая плитка на три конфорки и раковина, под ними – холодильник. С другой имелась обитая кушетка со столиком, который достаточно было отвернуть в сторону – и спальное место готово. В навесных шкафчиках под потолком уместилось бы множество вещей. По лесенке можно было подняться в спальный отсек с полноценной кроватью, располагавшийся уже над платформой пикапа. В трейлере все купалось в свете и еле заметно пахло пластиком.
Мардер почти всю жизнь провел в городе, водитель из него был так себе, а габариты новой машины несколько устрашали. Поначалу он еле-еле с ней управлялся и вел очень, очень осторожно, но постепенно привык к ровной мощи восьмицилиндрового двигателя и отсутствию нормального заднего вида. Ко времени, когда он выехал на скоростную магистраль «Бруклин – Квинс», вождение уже начало приносить ему удовольствие.
Вскоре он почувствовал себя настолько уверенно, что взялся за мобильный, но с прежним нулевым результатом. Из всех его совершеннолетних знакомых один Скелли не желал заводить сотовый телефон, так что выйти с ним на связь всегда было той еще морокой. Мардер свернул с магистрали на Бруклин-Хайтс и не спеша двинулся по ухоженным тенистым улочкам. В нарушение правил он припарковался перед небольшим зданием из бурого песчаника, вышел, отыскал табличку без имени и нажал кнопку звонка. Приветственного жужжания двери не последовало. Он поднял взгляд на верхний этаж, где и обитал Скелли. Уже смеркалось, но окна оставались темными.
В пикапе до него наконец дошло, что вчера было 19 сентября – естественно, Скелли не будет дома. Сегодня у него очередное поминальное путешествие в беспамятство по случаю годовщины событий в Лунной Речке. Мардер каждый раз про нее забывал, Скелли – никогда.
Вообще-то, Скелли регулярно совершал набеги в страну забвения. Иногда они занимались этим совместно, но в свой ежегодный загул Скелли выбирался строго в одиночку. Это был самый давний знакомый Мардера. Они знали друг друга сорок лет, но сторонний наблюдатель едва ли назвал бы их лучшими друзьями. Большую часть времени Скелли проводил в разъездах. Он именовал себя специалистом по безопасности, но о подробностях умалчивал, а Мардер считал за благо не спрашивать. Судя по всему, платили ему прилично, потому что квартиры в Бруклин-Хайтс стоили недешево, а за выпивку, еду и билеты он всегда вносил больше, чем полагалось. В кино и на спортивные мероприятия Скелли предпочитал выбираться в компании, и Мардер с удовольствием к нему присоединялся. Среди коллег у Мардера было не особенно много друзей, а какие были, те не стали бы ходить с ним на хоккей в Мэдисон-сквер-гарден, чтобы продолжить вечер рейдом по барам и закончить в каком-нибудь гнусном кабаке в Гринпойнте или Ред-Хуке, где Скелли частенько влезал в драки. Мужчины помоложе и посильнее обычно принимали вызов и в результате оказывались на полу, под градом ударов. Зачастую Мардеру приходилось оттаскивать товарища от его ошарашенных, окровавленных противников и оставлять несколько купюр, чтобы замять дело.
Он проследовал на юг по Четвертой авеню, проехал под магистралью «Гованус» и вывернул на Вторую. На пустыре близ сортировочной станции Мардер приметил кучку бездомных, сгрудившихся вокруг горящей бочки, – как водится, укутанных в несколько слоев одежды, с воспаленными глазами. В отсветах невысокого пламени их лица казались демоническими. Хохоча и обмениваясь шутками, они передавали по кругу бутылку. До драк и оскорблений дело пока не дошло. Скелли всегда привносил в эти сборища немного веселья, и Мардеру повезло, что вечер только начинался и что, насколько можно было судить, в ход пока не пошли трубки с крэком. Скелли под крэком – это уже совсем не весело.
Мардер направился прямо к ним, приветственно помахав рукой, и встал возле невысокого крепыша с бритой головой, частично скрытой под грязной бейсболкой с эмблемой «Ред Сокс».
– Привет, Скелли, – сказал Мардер. – Уже веселимся?
Скелли бросил на него воинственный взгляд; его глаза никак не могли сфокусироваться, и от него пахло персиковым шнапсом.
– Мардер. Если хочешь погулять с нами, выпей. Если нет, вали отсюда!
– Давай чуток пройдемся, Скелли. Хочу показать тебе свой кемпер.
С утрированной дикцией очень пьяного человека Скелли проговорил:
– Иди в жопу, Мардер, и кемпер этот свой запихни туда же. Я тут решил слегка дернуть со старыми армейскими дружками. Мы тут все большие кореша. Хинтон, это Мардер. Только он мне ни фига не кореш. Мардер у нас из ВВС. В тылу сидел, скотина.
Бомжи расхохотались, Скелли – громче всех. Если бы это празднование протекало по обычному сценарию, то через несколько суток, в три ночи, Мардеру позвонили бы с телефона-автомата, после чего ему пришлось бы брать напрокат автомобиль и ехать в какую-нибудь круглосуточную дыру, где его ждал бы Скелли – без кошелька, ковбойских сапог, часов, пальто и прочих вещей, зато с обильным урожаем синяков и ссадин. Пару раз он остался в одних шортах и футболке. Теперь у Мардера не было на это времени.
Он потянул Скелли за пальто.
– Ну пойдем. Мне нужно с тобой поговорить.
Тот вырвался с такой силой, что пошатнулся.
– Я занят. Отцепись, мать твою!
Остальные наблюдали за происходящим с интересом. Мардеру уже становилось тесновато. Хинтон, тот самый кореш, – здоровяк с буйной шевелюрой типа «афро», выбивавшейся из-под вязаной шапочки, и глазами, как тухлые яйца, – прорычал:
