– Его можно купить прямо сейчас?
– Да они тебе ручки будут целовать. Родные Манни, в смысле. После его исчезновения им пришлось платить за уход втридорога. Они до смерти боятся, что дом обчистят. Во флигеле живут какие-то люди и присматривают за хозяйством, но о них тебе думать необязательно. Налоги почти нулевые. Если я от твоего лица пообщаюсь с ними, то наверняка удастся немного сбить цену.
– Нет, возьму так, – произнес Мардер. – Мой бухгалтер вышлет тебе чек на запрошенную сумму.
Из трубки донесся вздох.
– Хорошо, наверное, когда у тебя есть деньги, – проговорила Нина Ибанес.
Несколько минут они обсуждали детали сделки, затем у Мардера зазвонил мобильный. Он коротко попрощался с Ниной и принял вызов.
– Здравствуй, малышка, – сказал он дочери. – Надеюсь, я тебя не отвлекаю ни от чего важного?
– Да нет, я просто была в технологической лаборатории, проводила кое-какие испытания. Что-то случилось?
Когда он звонил ей, она всегда задавала этот вопрос – непонятно почему. Вероятно, надо было звонить чаще. Некоторые родители поддерживают более тесные отношения с отпрысками, но Мардер всегда полагал, что слишком часто общаться со взрослыми детьми – значит навязывать себя. А может, причина была в его собственном отце: в припадках помешательства тот беспрестанно звонил Мардеру, засыпая его параноидальными жалобами и безум-ными проектами переустройства мира. Связь с детьми поддерживала Чоле, это она всегда звонила им.
И хотя на этот раз кое-что и вправду случилось, хотя Мардер старался никогда не лгать своим детям, он ответил бодрым тоном:
– Да ничего. Просто хотел узнать, как ты поживаешь, а заодно предупредить, что я уеду на какое-то время.
Из-за болезни и смерти матери они и так нахлебались горя, и он сказал себе, что так им же будет лучше.
– И куда ты едешь?
– Еще не решил. Возьму билет с открытой датой и чуток отдохну. В мире осталось много мест, которых я не видал, а я ведь не молодею.
– Но ты же ненавидишь путешествовать. Всегда жалуешься на аэропорты и кормежку.
– А я пересмотрел свое отношение. В общем, я уезжаю через день-другой и не хочу, чтобы ты беспокоилась.
– Но ты же будешь на связи?
– Само собой. Как работа?
– У нас проблемы с закаливанием. Когда работаешь со всякими художественными финтифлюшками и прототипами, 3D-печать – сущие пустяки, но вот когда пытаешься изготовить настоящую деталь, это совсем другое дело.
– Уверен, что ты со всем разберешься, милая, – сказал он. – С тебя еще начнется конец массового производства, как мы его знаем.
Она рассмеялась. Мардер до сих пор не мог надивиться, как это дети двоих литературных работников умудрились стать инженерами, причем блестящими. Кармел проходила магистратуру в МТИ; Питер преподавал в Калтехе[8]– подальше от отца и от Нью-Йорка.
– Плаванием по-прежнему занимаешься? – спросил он.
– Каждый день. А ты все стреляешь?
– Каждую неделю. Как результаты?
– Без изменений. Выкладываюсь, но не настолько. На Олимпийских играх меня не жди. Надеюсь, я не разбила тебе сердце?
– Лишь бы твое не разбивалось. Кстати говоря, что у нас на личном фронте?
– Все как обычно. Банкетный зал пока не заказывай.
– То есть внуков в ближайшее время ждать не стоит?
– Разве что если клонов научатся делать. Я бы взяла себе десятилетку с веснушками, и чтобы щербинка была между зубов, когда улыбается.
Он не нашелся с ответом, не смог придумать и отеческих слов любви или совета на прощание.
– Ну, тогда не держу больше. Ты же Питеру передашь?
– Ты и сам мог бы ему позвонить.
– Мог бы. Но если он не возьмет трубку…
Кармел вздохнула.
– Ладно. Хорошо тебе съездить. Не пропадай.
Он обещал звонить, сказал, что любит ее, попрощался и дал отбой. На мгновение у него возникло чувство, словно он сам себя выключил – как будто уже умер. Исчезнуть, оборвать связи – в том-то и весь смысл.
Как не раз уже случалось, когда Мардер был недоволен собой и миром, ему захотелось пострелять. Он уложил пистолеты и обоймы в сделанный под заказ алюминиевый кейс и взял такси до тира «Вестсайд» на Двадцатой. По пути он придумал, как можно избавить себя от лишних перемещений, позвонил бухгалтеру и попросил, чтобы тот подготовил деньги и ждал его у себя в офисе через час. Бухгалтер уточнил, в самом ли деле он намерен таскать с собой по Манхэттену сто пятьдесят тысяч наличными. Мардер ответил, что волноваться тут не о чем.
Он посещал «Вестсайд» уже много лет и каждый месяц вносил аванс, так что для него всегда находилась дорожка. На огневом рубеже упражнялись в стрельбе многочисленные новички, не переставая нервно тараторить; Мардер был рад, что надел наушники.
Он прикрепил к тросику круглую мишень и выставил ее на семиярдовую отметку, затем зарядил первый пистолет. Это был «кимбер 1911» сорок пятого калибра – осовремененная сверхточная вариация оружия, которым экипировали американских солдат бо́льшую часть двадцатого века. Мардер занял позицию и нажал на спуск. В «яблочке» появилось отверстие, окаймленное ядовито-желтой краской, которой пропитали картон. Он выстрелил снова. Никаких явных изменений; сделав еще пять выстрелов, он отложил пистолет на полочку и подогнал мишень к себе. Осмотр показал, что отверстие стало немного больше – значит, все шесть пуль прошли через дыру, оставшуюся от первой. Этот трюк удавался ему нередко. Он зарядил вторую обойму и расстрелял мишень с десяти ярдов, потом с двадцати – и всякий раз попадал в центр.
Тогда он достал из кейса старшего братца «кимбера», настоящий армейский пистолет, который отец привез из тихоокеанской кампании. Формально он все еще принадлежал Сухопутным войскам США, но Мардер полагал, что там пистолет не особенно рьяно разыскивают. Он и на этот раз расстрелял три обоймы – с меньшей, но все же достойной точностью: с семи ярдов все пули поразили цель.
А потом Мардер сделал кое-что, чего не делал прежде никогда: зарядив свежую обойму в отцовский сорок пятый, заткнул его за пояс. Плащ полностью скрыл пистолет, но тяжесть его ощущалась. Чувствуя себя немного глупо из-за подобных предосторожностей и к тому же осознавая, что нарушает городское законодательство, Мардер убрал второй пистолет в кейс и покинул тир – очевидно, в последний раз. Он пешком дошел до Шестой авеню, там купил в универмаге алюминиевый чемоданчик и взял такси до пригорода, где располагался офис его бухгалтера. Вручив таксисту полсотни, он попросил дождаться его, вышел и вернулся уже с деньгами. В новом чемодане эта масса наличных казалась увесистей, чем он ожидал.
