Нет, она поняла внезапно и окончательно: она не видела Душу Деймона.
Душа Деймона была где-то в этом огромном, тяжелом валуне.
Его душа жила в ограниченной отвратительной вещи, и он избрал этот путь.
Все, что он оставил снаружи, было всего лишь старым воспоминанием о его детстве, мальчик, который был изгнан из остальной части его души.
— Если Деймон оставил тебя здесь, то, кто ты? — Елена говорила медленно, проверяя свою теорию, глядя на черные как ночь глаза ребенка, и темные волосы и черты, которые она узнала, даже если они выглядели такими юными.
— Я — Деймон, — бледными губами прошептал малыш.
Может быть, даже скорей всего, подумала Елена. Она не хотела навредить этому символу детства Деймона. Она хотела, чтобы он почувствовал те удобство и комфорт, которые чувствует она. Если бы душа Деймона походила на дом, то она прибралась бы в нем, и заполнила каждую комнату цветами и звездным светом.
Если на пейзаж, она поместила бы ореол вокруг полной белой луны, или радугу среди облаков.
Но вместо этого она представляла из себя голодающего ребенка, прикованного цепью к камню то, что никто не мог разрушить, и она хотела утешить и успокоить малыша.
Она укачивала маленького мальчика, потирая его руки и ноги, прижав его как птенца к своему духу-телу.
Сначала он был настороженным и напряженным в ее руках.
Но спустя некоторое время, когда в результате их контакта ничего плохого не произошло, он расслабился, и девушка почувствовала, что его маленькое тельце стало теплым, тяжелым и сонливым в ее руках. Сама она чувствовала сладкое удовлетворение от заботы о маленьком существе. Через несколько минут ребенок в ее руках уснул, и Елена
подумала, что на его губах появился слабый признак улыбки. Она обняла его небольшое тело, мягко покачивала, улыбаясь про себя.
Она размышляла о ком-то, кто держал ее, когда она плакала.
Этот кто-то — не был забыт, никогда забывался — но от него ее горло сжимается от боли.
Кто-то такой важный, было крайне важно, чтобы она помнила его теперь, сейчас, и что она… она должна… найти…
И вдруг мирная ночь ума Деймона была взорвана звуком, светом и энергией, и в Елене, оказавшейся на пути этой силы, разгорелась память от одного имени.
Стефан.
Боже, она позабыла о нем, по-настоящему, в течение нескольких минут она позволила втянуть себя в то, что означало забыть его.
Тоска всех тех одиноких ночных часов, когда она сидела и изливала свое горе и страхи в дневник, и затем мир и покой, что предложил ей Деймон фактически заставил ее забыть Стефана, забыть то, что он мог страдать в этот самый момент.
— Нет, нет! — боролась с темнотой Елена.
— Отпусти, я должна найти, не надейся, что я забыла.
— Елена, — голос Деймона был спокоен и нежен, по крайней мере, бесстрастен. — Если ты продолжишь вырываться, как сейчас, у тебя получится — но до земли далеко.
Елена открыла глаза, и все ее воспоминания о скале и маленьком мальчике улетели, рассеялись как белый пух одуванчика по ветру.
Она с укоризной посмотрела на Деймона:
— Ты… ты…
— Да, — сказал Деймон спокойно, — свали вину на меня. Почему нет? Но я не влиял на тебя и не кусал. Я лишь поцеловал тебя. Твоя сила сделала остальное, она, может, неконтролируема, но в то же время необычайно твердая. Честно говоря, я никогда не намеревался всасываться так глубоко, прости за каламбур.
Его голос был легким, но Елену внезапно озарило внутреннее видение: плач ребенка, и она спросила себя: был ли он действительно таким равнодушным, как хотел показать.
«Но это его натура, не правда ли?» — с горечью подумала девушка. Он выделяет мечты, фантазии, радость, которые остаются в сознании его… доноров.
Елена знала, девушки и молодые женщины, на которых Деймон… охотился, его обожали, и все их жалобы сводились к тому, что он не достаточно часто посещал их.
— Я понимаю, — сказала Елена, когда они парили ближе к земле. — Но это не повториться снова. Существует только один человек, которого я могу целовать, и это Стефан.
Деймон открыл рот, но в этот момент раздался голос в такой же ярости и обиде, как и у Елены, но не заботящийся о последствиях.
Елена вдруг вспомнила еще одного человека, про которого забыла.
— ДЕЙМОН, ТЫ УБЛЮДОК, СПУСТИ Ее ВНИЗ!
Мэтт.
Елена и Деймон изящно опустились на землю рядом с «Ягуаром».
Мэтт сразу же подбежал к девушке и схватил ее, рассматривая, как будто она побывала в аварии, уделив особое внимание шее.
Вновь Елена почувствовала себя неуютно, одетая в белую кружевную рубашку в присутствии двух парней.
— Я в порядке, честное слово, — сказала она Мэтту. — У меня просто немного кружится голова. Через несколько минут мне станет лучше.
Мэтт вздохнул с облегчением. Он не был до сих пор в нее влюблен как когда-то, но Елена понимала, что он всегда беспокоился о ней и всегда будет.
Он заботился о ней как о подруге своего друга Стефана, а так же по личным причинам. Она знала, что он никогда не забудет время, когда они были вместе. Более того, он доверял ей. Поэтому, в данный момент, когда она сказала, что все в порядке, он поверил в это. Он даже был готов подарить не слишком враждебный взгляд Деймону. Тогда ребята направились к водительской двери «Ягуара».
— О, нет, — сказал Мэтт.
— Ты водил вчера, и посмотри, что произошло! Ты говоришь, что вампиры сели нам на хвост!
— Ты говоришь, что это моя вина? Вампиры выследили эту гигантскую-красную-пожарную-машину и это как-то связано со мной?
Мэтт посмотрел, упрямо сжав зубы, его загорелая кожа покраснела.
— Я говорю, что мы должны меняться. Твоя очередь прошла.
— Я что-то не припомню, чтобы кто-то говорил «по очереди».
Деймону удалось придать остроту словам, что заставляло их довольно зло звучать.
— И если я сажусь в машину, то я и поведу.
Елена кашлянула. Но никто даже внимания не обратил.
— Я не сяду в машину, если ты за рулем! — в ярости кричал Мэтт.
— А я не сяду в машину, если за рулем — ты, — лаконично парировал Деймон.
Елена откашлялась более громко, и Мэтт, наконец, вспомнил про ее существование.
— Ну, Елена, нельзя был ожидать, что он всю дорогу будет везти нас, — сказал он прежде, чем девушка смогла даже предположить такую возможность.
— Конечно, если мы собираемся отправиться туда сегодня, — добавил парень, резко поглядев на Деймона.
Деймон покачал своей темной головой:
