Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Тебе будет жарко в ромейских доспехах, конунг, – усмехнулся Вадим.
Он был могуч и красив. Постриженные в кружок волосы стягивал ремешок на лбу, шлема он не надел, кольчуги тоже и стоял перед Рюриком в алой рубахе до колен, опираясь на длинный славянский меч. Рюрик оценил алую рубаху, которая до времени скроет от зрителей кровь, но особенно оценил меч.
– Я хотел скрыть свои раны, – сказал он. – Но ты прав, лучше снять железо.
Рюрик раздевался медленно, неторопливо развязывая ремни и расстегивая пряжки. Ему помогал Трувор Белоголовый, но Рюрик нарочно мешал ему: ведь он раздевался в тени, оставив Вадима на полуденном солнцепеке. Отвернувшись, еще пожевал мухоморов – ровно столько, сколько требовалось, он побывал в берсерках и знал меру – и вышел на поединок голым до пояса, с умело растравленными волчьим корнем старыми ранами. И с ударом вечевого колокола начался тот поединок. Самый тяжелый во всей его полной боев, обманов, крови, предательств, побед и поражений судьбе.
Спору нет, длинный славянский меч незаменим в борьбе с юрким степным кочевником. Он не подпустит его близко, не даст стоптать конем, достать саблей; перерубит копье и аркан. Он и рожден там, в постоянных стычках Запада и Востока, но все же тяжеловат для поединка в полдень. Рюрик владел всеми видами оружия, знал расстояния, на которых следует держаться, и длину прямых выпадов. Как бы он там ни хитрил, а тяжелая доля берсерка, которому меч заменяет и щит, и шлем, и кольчугу, многому его научила. Еще не начав боя, еще неторопливо раздеваясь в тени, он определил рост и вес противника, тяжесть его меча и длину его шага. Сам он был ниже Вадима, меч его был короче, но Вадим и его меч весили куда больше его тела и его оружия. И в этом могло быть спасение, если бы удалось навязать свой бой, избегать сближения, дразнить Вадима видимостью атак, все время кружить и кружить его, разворачивая против солнца и ослепляя блеском собственного меча. Пока не устанет, пока не зарябит в глазах: славянский меч тяжел для поединка, и ты очень ошибся, витязь, избрав это оружие.
Рюрик вился вокруг Вадима, как оса, всегда в самое последнее мгновение уходя от его меча. Великое счастье было в том, что он с отрочества каждое утро до крутого пота, до полного изнеможения прыгал с тяжелым учебным оружием, несмотря ни на что. Ни на усталость, ни на страшное раздражение после берсеркского зелья, ни на ломоту после битв и пиров. Он жаждал власти несравненно сильнее славы и золота, он родился с этой жаждой и верил в нее, как в голос Великого Одина, поселившийся в его душе. Он любил оружие и лелеял его, когда воины предавались безумным утехам, зная, что меч увеличивает его мощь, а женщина крадет ее, и позволял себе тосковать по гибким телам только на зимовьях. И все время умело разворачивая славянского витязя лицом к солнцу, верил, что до сей поры жил только ради этого поединка.
А ведь Вадим Храбрый был неизмеримо сильнее. Его длинный меч разрубил бы Рюрика до пояса, но Вадим долго не мог позволить себе настоящих атак: ведь перед ним был израненный человек, жаждавший смерти. А когда понял, когда все сообразил, пот уже застилал глаза и рубаха липла к плечам. Вот тогда он начал биться по-настоящему, но его меч всякий раз с яростной мощью опускался на то место, где Рюрик только что был, и тело витязя сотрясалось от этих пустых ударов.
И все же Вадим дважды зацепил Рюрика. Кровь сочилась по телу конунга, окрашивая старые раны, растравленные волчьим корнем, и со стороны казалось, что Рюрик изнемогает в борьбе. И вокруг восторженно кричали сторонники Вадима, и витязь утроил стремительность атак. Да, расчет Рюрика и в этом оказался верным: ему хватило крови и сил до конца.
Через час тяжкий славянский меч стал заметно зависать перед ударами и чуть медленнее возвращаться после выпадов. Рюрик терял кровь и пот, сил оставалось мало, но появилась ясность, как сложится далее поединок: его спасли те полчаса, когда Вадим играл, а не бился. И он усилил стремительность ложных атак, еще быстрее закружив Вадима. И здесь оборвалась нить чуда, спасавшая его: сквозь застилавший глаза пот он вдруг увидел меч над своей головой. Уже не было времени увернуться, и Рюрик успел лишь вскинуть навстречу собственное оружие. Сталь со звоном встретилась со сталью, блеснули искры, меч Рюрика сломался и вылетел из его руки. Правда, он отбил удар, меч Вадима опять вонзился в землю. Рюрик беспомощно оглянулся, увидел за спиной Трувора Белоголового, посмотрел на него тем самым последним затравленным взглядом, каким когда-то старый конунг смотрел на молодого Рюрика. Но тогда Рюрик не протянул старику своей руки, а Трувор, не раздумывая, кинул на помощь собственный меч. Это допускалось, ибо победа над вооруженным противником стоила неизмеримо дороже, и Вадим даже чуть задержался с новым выпадом, чтобы Рюрик успел поймать брошенный меч.
Славяне великодушны, и в этом их слабость, как всегда считал Рюрик. Сколько раз он обманывал новгородцев, играя на их великодушии, а они снова и снова гордо не замечали лжи и обманов. Они любовались своим великодушием, как женщина красотой, как дети – игрушкой, а Рюрик всю жизнь презирал женщин и детей. И спокойное великодушие славянского витязя в смертельной схватке пробудило в конунге дикую ярость берсерка. Он ринулся на Вадима с внезапно возникшей в нем неистовой ослепляющей ненавистью, не обращая внимания на невыносимую боль в запястье, вывернутом при отражении сокрушительного удара Вадима.
Новгородский витязь не ожидал этой атаки. Даже отступил, даже повернулся лицом к солнцу, уходя от натиска. Но опомнился быстро, занес оружие для удара, но Рюрик, опытом всех предыдущих боев уловив, что Вадим делает выпад на вдохе, нырнул под сверкающее полукружье и точно нанес удар. В сердце великих воинов убивают сразу, трусам вспарывают животы. На этом стоял он сам и этому учил своих варягов.
У него хватило сил выдернуть меч и не упасть самому, хотя все плыло перед глазами, а боль в разорванном запястье стала такой, что он едва удерживал сознание. И заставлял, всей волей заставлял себя видеть рухнувшего соперника, замершую толпу на площади и три десятка варягов. Но все-таки закачался и, наверное, упал бы, если бы Трувор Белоголовый не подставил плечо. Он оперся левой рукой и оглянулся на выборных новгородских судей:
– Я победил Вадима Храброго, Господин Великий Новгород!
Гулко и печально ударил вечевой колокол.
5
Гулко и печально ударил вечевой колокол. И не успел звук его растаять в воздухе, как с дальних концов города донеслись дикие крики: подкупленные обещаниями орды ринулись жечь и грабить. По площади заметались люди, началась паника, а изнемогавший от боли, усталости и потери крови Рюрик торжествовал: вечевой колокол Новгорода пробил его час.
– Белоголовый, передай моему сыну Ротбару, чтоб атаковал разбойников. Пленных не брать. Новгородцы, отстоим от врага Великий Новгород!
Очнулся Рюрик в прохладной палате, когда все было кончено. Наемники, не ожидающие удара в спину, были разгромлены с помощью новгородской рати быстро и беспощадно: Рюрику не нужны были свидетели, и варяги старательно добили раненых. Об этом доложил конунгу Трувор Белоголовый с глазу на глаз: больше в палате никого не было.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
