— Сколько это стоит?
— Сто крон. Так же, как и в прошлый раз.
Он протянул купюру Мартинсону, который сделал пометку в своем списке.
— Значит, надо сделать ставку на результат?
— Швеция против России. С каким счетом?
— 4:4, — сказал Валландер.
— В футбольном матче столько голов почти никогда не бывает, — удивился Мартинсон. — Это больше смахивает на хоккей.
— Ну тогда пусть будет 3:1 в пользу России, — сказал Валландер. — Идет?
Мартинсон записал.
— Наверно, можно сразу сделать ставку и на матч с Бразилией, — продолжил он.
— 3:0 в пользу Бразилии, — выпалил Валландер.
— Не слишком большие надежды ты возлагаешь на Швецию, — сказал Мартинсон.
— Во всяком случае, в плане футбола, — ответил Валландер и дал ему еще одну стокроновую бумажку.
Мартинсон ушел, а Валландер принялся раздумывать над услышанным. Но с раздражением отогнал эти мысли. Время покажет, что здесь правда, а что — нет. На часах половина пятого. Валландер придвинул к себе папку с текущими материалами по поводу организованного вывоза краденых автомобилей в Восточную Европу. Несколько месяцев он занимался расследованием этого дела. До сих пор полиции удалось только отчасти восстановить картину обширной деятельности воров. Он знал, что затянется это надолго. Пока он будет в отпуске, за дело должен отвечать Сведберг. У Валландера было отчетливое предчувствие, что в его отсутствие расследование не продвинется ни на йоту.
В дверь постучали, и на пороге появилась Анн-Бритт Хёглунд. На голове у нее красовалась черная бейсбольная кепка.
— Ну, как я тебе? — спросила она.
— Смахиваешь на туриста, — ответил Валландер.
— Так будут выглядеть новые форменные фуражки для полицейских, — сказала она. — А над козырьком — надпись «Полиция». Я фотографии видела.
— Не бывать ей на моей голове, — сказал Валландер. — Какое счастье, что я больше не рядовой полицейский.
— В один прекрасный день мы, может быть, поймем, что Бьёрк был прекрасным шефом, — сказала она. — Думаю, это ты сегодня отлично подметил.
— Я знаю, речь была никудышная, — ответил Валландер, чувствуя, что постепенно приходит в раздражение. — Сами виноваты, что меня выбрали.
Анн-Бритт Хёглунд смотрела в окно. Валландер подумал, что какое-то недолгое время она все-таки отвечала слухам, предшествовавшим ее появлению в Истаде год тому назад. В высшей школе полиции она проявляла большие способности. Со временем эти способности росли. Отчасти Анн-Бритт Хёглунд смогла заполнить ту пустоту в душе Валландера, которая осталась после смерти Рюдберга. Всем, что умел Валландер, он был обязан Рюдбергу. Иногда он думал, что теперь настала его очередь обучить Анн-Бритт всем премудростям полицейского мастерства.
— Как дела с автомобилями? — спросила она.
— Да все по-прежнему, — ответил Валландер. — Кажется, у этой группировки множество разветвлений.
— Неужели нельзя найти какое-нибудь слабое место? — спросила она.
— Это вопрос времени, — ответил Валландер. — Рано или поздно мы их обезвредим. Пару раз мы напали на след. А потом они опять улизнули.
— Но когда-нибудь это кончится?
— Пока что конца края не видно. Истад никуда не денется. В двадцати милях отсюда, на другой стороне моря, существует несметное число людей, которые хотят обладать тем же, что имеем мы. Проблема только в том, что у них на это нет денег.
— Интересно, сколько ворованного добра вывозится на каждом пароме, — сказала она задумчиво.
— Лучше вообще этого не знать, — ответил Валландер.
Они сходили за кофе. У Анн-Бритт Хёглунд отпуск начинался уже на этой неделе. Валландер понял, что она проведет его в Истаде, потому что ее муж, работавший монтером на железнодорожных путях по всему миру, находился сейчас в Саудовской Аравии.
— Сам-то ты чем займешься? — спросила она, когда они заговорили о своих предстоящих отпусках.
— В Скаген поеду, — сказал Валландер.
— Вместе с этой женщиной из Риги? — с улыбкой поинтересовалась Анн-Бритт.
Валландер удивленно посмотрел на нее.
— Откуда ты знаешь?
— Да все знают, — ответила она. — Ты что, первый раз слышишь? Это все та самая неусыпная служба разведки, которая действует внутри коллектива.
Валландер был искренне удивлен. Он повстречал Байбу несколькими годами раньше в связи с расследованием одного дела, но никому никогда о ней не рассказывал. Она была вдовой убитого латышского полицейского. Байба приезжала в Истад на Рождество почти что полгода назад. А на Пасху Валландер ездил к ней в Ригу. Но он никогда о ней не рассказывал. Он никогда не знакомил ее с кем-нибудь из сослуживцев. Сейчас он задумался над тем, почему никогда не делал этого. И хотя отношения у них были по-прежнему хрупкими, Байба вылечила его от хандры, мучавшей Валландера после развода с Моной.
— Ну да, — сказал он. — Мы вместе поедем в Данию. А остаток лета я буду заботиться об отце.
— А Линда?
— Она звонила неделю назад и сказала, что будет поступать на театральные курсы в Висбю.
— Я думала, она хочет стать дизайнером по обивке мебели.
— Я тоже так думал. А теперь она решила, что они с подругой будут ставить какие-то театральные представления.
— Наверно, это очень интересно?
Валландер с сомнением покачал головой.
— Я надеюсь, она приедет сюда в июле, — сказал он. — Я ее очень давно не видел.
У двери кабинета Валландера они распрощались.
— Заходи в гости, — сказала она. — С этой женщиной из Риги или без нее. Хочешь с дочкой, хочешь один.
— Ее зовут Байба, — сказал Валландер.
Он пообещал прийти.
После беседы с Анн-Бритт он добрый час просидел за столом, склонившись над бумагами. Он дважды безуспешно звонил в полицию Гётеборга в поисках комиссара, который занимался тем же расследованием с другого конца. Без четверти шесть он снова сложил папки и встал. Вечером он решил поужинать в каком-нибудь летнем ресторанчике. В животе ныло, недавно он заметил, что похудел. Байба сетовала на то, что он слишком толстый. После этого он стал есть гораздо меньше, и это не составляло ему труда. А несколько раз он даже натянул на себя тренировочный костюм и вышел на пробежку, хотя и считал такое времяпрепровождение скучным.
Он надел куртку и подумал, что вечером надо написать Байбе. Только он вышел из комнаты, зазвонил телефон. Мгновение он колебался — подходить или нет. Затем вернулся к письменному столу и снял трубку.
Звонил Мартинсон.
— Замечательная у тебя получилась речь, — сказал Мартинсон. — Бьёрк был искренне тронут.
