Дверь прошуршала, и в комнату зашла блондинка с бойкой улыбочкой. Она отодвинула в сторону занавеску, отделявшую мою кровать от остальной палаты, и автоматически произнесла заученную фразу:
– Ну и как мы себя сегодня чувствуем?
– Болтаемся между жизнью и смертью, как вошь на гребешке.
На секунду блондинка замерла, потом улыбнулась.
– А вы смешной, – сказала она.
С собою девица принесла небольшой поднос с медицинскими инструментами, на котором лежали иголки, вата, жидкость для дезинфекции и какой-то резиновый жгут. Поднос она поставила на столик рядом с раковиной, и я услышал звук надеваемых резиновых перчаток. После этого она стала тереть мне предплечье жидкостью для дезинфекции.
– Сначала вы почувствуете небольшое онемение, а потом я поставлю вам капельницу, – прощебетала она.
После Кэмптона прошло уже более трех часов, и боль в моей груди давно успокоилась. Я уже подумывал над тем, чтобы встать с кровати и плюнуть на неотложное шунтирование, о котором они все время говорили, но решил все-таки задержаться и выяснить, что же произошло с моим моторчиком. В том месте, которое терла сестра, я не заметил у себя ни одной вены, но решил, что ей виднее.
– Ой-ей-ей, – произнесла она, – промахнулась. Такое иногда случается. – Она зажала ранку ватой, чтобы остановить кровь.
Я кивнул головой, чтобы дать ей понять, что я полностью на ее стороне.
– Я поднимусь чуть выше по руке и попробую вот эту прекрасную вену прямо под вашим бицепсом.
Она была очень молоденькая. Такая молоденькая, что я почувствовал себя извращенцем уже от того, что просто прочитал ее имя на бирке, которая располагалась на очаровательной возвышенности.
Дана.
Я заставил себя оторваться от места, где располагалась бирка, и посмотреть ей в лицо в то время, когда она протирала ту вену, которая так ей глянулась.
Рот Даны слегка скривился, когда она без всякого изящества воткнула иглу в сгиб моей руки. У нее была идеальная кожа и миленькое личико, но что-то заставило ее нахмуриться.
– О боже, – сказала она.
– Что теперь?
– Кажется, эта венка ушла.
Я посмотрел на свою руку и увидел, что с веной ничего такого не случилось, просто Дана промахнулась на целый сантиметр.
– А вы крепкий парень, – проворковала она, – даже ни разу не сморгнули.
Она подмигнула мне, что, принимая во внимание ее возраст, выглядело особенно неприлично. Дана попыталась попасть иглой в третью вену – и опять промахнулась.
– Вы не обижайтесь, – сказал я, – но считайте, что с этим вы закончили навсегда.
Девушка подняла глаза, чтобы убедиться, что я не шучу.
Я не шутил.
Глаза Даны наполнились слезами и, подхватив свои иголки и испачканные кровью тампоны, она выбежала из палаты.
Прежде чем Дана успела рассказать о произошедшем остальным сестрам, в палату вошел взъерошенный молодой человек в помятом медицинском халате. Казалось, что он совершенно измучен. Дана была почти ребенком, но этот парень выглядел как ее младший брат.
– Мистер Крид, меня зовут доктор Хеджпет.
– Ваши родители знают, что вы украли этот халат?
– Давайте не будем прикалываться, – вздохнул юнец. – Я прохожу здесь резидентуру[13], и у меня есть для этого соответствующая квалификация.
– Ну конечно, – согласился я, а про себя подумал: «Я бы не доверил этому младенцу даже подключить мою игральную приставку».
Доктор Хеджпет взглянул на мою руку.
– Приношу вам свои извинения, – сказал он. – Дана у нас новичок.
– А что же случилось с ее предшественницей?
– С Мэри? Она была очень классная. Лучшая медицинская сестра, которая у меня когда-либо была. Я чуть не плакал, когда увольнял ее.
Абсурдность его замечания вызвала у меня удивление. Этот так называемый «доктор» никак не мог заниматься наймом персонала. Как по мне, так он еще не закончил среднюю школу. Но, начав этот разговор, я был вынужден его продолжать.
– Если Мэри была так хороша, то зачем было ее увольнять?
– Да пациенты все время жаловались на ее молодость.
– Ах, да. Ну конечно… – Я уставился ему в глаза. Не может быть, чтобы он говорил серьезно. Этот малыш вот-вот расколется, я это чувствовал. – Тогда почему же вы выбрали Дану?
– Она самая старшая в отделении.
– Да неужели? – спросил я, подумав: «Любая медсестра моложе Даны будет вынуждена передвигаться в детских ходунках».
– С Даной все будет в порядке, – заметил доктор Хеджпет. – Ей просто надо немного времени, чтобы научиться, понимаете?
Я решил перейти к следующему вопросу.
– Вы сами станете меня оперировать или я буду иметь честь встретиться с вашим внуком, главным хирургом?
– К чему быть таким сварливым? – поинтересовался «младенец».
– Сварливым, – повторил я за ним: это что, слово, которое он уже в школе писал без ошибок?
– Мне кажется, что шунтирование в настоящий момент будет несколько преждевременным, – начал объяснять этот сосунок. – Вы достаточно молоды, находитесь в прекрасной физической форме, ваше кровяное давление просто превосходно, ЭКГ безукоризненна, и все тесты, которые мы успели провести, ничем не намекают на классическую симптоматику сердечного приступа.
– А тогда что же произошло?
– Мы с вами проведем нагрузочный тест. Если и он окажется нормальным, то я порекомендую вам убираться отсюда со всех ног.
– Это еще почему?
– Да потому, что в больнице люди заболевают быстрее, чем где бы то ни было.
Мне определенно начинал нравиться этот доктор Хеджпет.
– Так вы считаете, что шунт мне не нужен?
– Мне кажется, нет. Скорее всего, вам нужен туалет и пара часов времени.
– Туалет?
– Вполне возможно, что у вас острая изжога, которая говорит о пищевом отравлении. Вы ели что-нибудь подозрительное за последнее время?
Я сразу же вспомнил буррито с говядиной, которое съел несколько часов назад в заведении «Лошадиная голова», и понял, что слово «говядина» не обязательно означает «мясо коровы».
– Вы не могли съесть что-то действительно отвратительное, а потом, через короткое время, заняться какой-то физической активностью?
