– А ворота вчера кто-то сломал. Езди, кто хочет, пока не починят. Примерно раз в месяц такое случается. Работают здесь какие-нибудь ремонтники или кровельщики, код забывают и в сердцах сносят ворота напрочь. А иначе вы здесь весь день просидели бы, ни одного покупателя так и не увидели бы.
– Кроме вас.
– Кроме меня.
Барри вздохнул.
– Мы только-только переехали, даже вещи еще не все распаковали. И ни с кем не хотим ссориться. Может, лучше нам пока затаиться? Постараемся жить в ладу с правлением – глядишь, и они к нам приставать не будут.
– В ладу с ассоциацией? – усмехнулся Рэй. – Вряд ли получится. Эти гаденыши привыкли, что все под их дудку пляшут, даже не притворяются добренькими. Беда в том, что суды на их стороне. Я однажды пригрозил подать на ассоциацию в суд, так никто не захотел за мое дело браться. Юридических оснований, мол, нет. По-моему, это неконституционно, а оказывается, ассоциация домовладельцев имеет право собирать взносы, навязывать жителям свои дурацкие правила, вламываться на наши участки. Могут даже силой заставить вступить в ассоциацию и подчиняться уставу. Особенно пикантно, что в нашем штате существует так называемое «право на работу». То есть если ты работаешь в мастерской, где действует профсоюз, ты не обязан в этот профсоюз вступать. А с ассоциацией все наоборот… Ну, вы поняли, я старый профсоюзник.
– А вы сами откуда? – спросил Барри. – В смысле изначально? Насколько я понял, не из Корбана?
– Из Нью-Джерси. На транспорте работал, сейчас на пенсии. Переехали на запад, потому что у меня астма. Вдобавок у жены родня в Солт-Лейк-Сити.
– И как вам здесь в целом, нравится?
Рэй пожал плечами.
– Да вроде ничего. Пейзажи красивые. Смена времен года, опять же. Дом замечательный, люди вокруг хорошие. Много новых друзей. Для пенсионера место прекрасное.
– Но?..
– Ассоциация уж больно настырная. В правлении сидят старикашки, которым больше заняться нечем, как лезть в чужую жизнь. Кого они сегодня к вам прислали?
– Не знаю. Он даже назвал свое имя, но у меня вылетело из головы.
– Молодой такой, стриженый, физиономия ханжеская?
– Да, похоже.
Рэй покивал.
– Кэмпбелл. Из молодых да ранних. В прошлом году сюда переехал, а уже у них на побегушках. Надеется, что его введут в правление, когда кто-нибудь из старперов окочурится.
– Если ассоциация всем так надоела, почему не выберут новый состав правления? Или совсем их не разгонят?
– Я, может, слишком резко выразился… Поймите меня правильно – есть люди, кому они не нравятся, но мы в меньшинстве. Большинство домовладельцев только рады, что ассоциация взяла на себя все заботы по благоустройству, что поселок охраняется и в нем поддерживается порядок… Добро пожаловать в Бонита-Висту!
– Замечательно…
Рэй расхохотался.
– А вы чем зарабатываете на жизнь?
– Я писатель, – ответил Барри.
Густые брови старика поползли вверх.
– Да ну?
– Пишу романы ужасов. Знаете, как Стивен Кинг.
– Стивен Кинг? Ого!
– Ну, не то чтобы совсем как он… Так проще объяснить, какого рода книги я пишу. Раньше я просто говорил «ужасы», но тогда обо мне начинали говорить: «Познакомьтесь, это наш друг-фантаст» или «Познакомьтесь, это наш друг, автор детективных романов». А я не пишу ни детективы, ни фантастику. Скажешь про Стивена Кинга – всем становится понятней.
– Писатель, надо же… Интересно! Я раньше не встречал настоящих писателей. А можно где-нибудь купить ваши книги?
– Здесь? – Барри усмехнулся. – Вряд ли! Но в крупных книжных магазинах они должны быть. Я вам подарю самую свежую.
– С автографом?
– Конечно!
Рэй подался вперед.
– А знаете, это вам зачтется в плюс! Я поговорю с соседями, распущу слух, что вы – знаменитость, богатый известный писатель… Может, тогда правление оставит вас в покое.
– Думаете?
– По крайней мере, хуже не будет.
Барри кивнул.
– Врите смело! Хоть скажите, что я и есть Стивен Кинг, лишь бы они от меня отвязались.
– Результат не гарантирую, но попробую.
Подъехали еще два автомобиля, в каждом по целому семейству. Пожилая женщина, давно бродившая по двору, подошла к Барри, держа в руках вазу и набор пластиковых салфеток под тарелки. Барри принялся подсчитывать общую стоимость, и Рэй помахал рукой.
– Загляну на неделе, когда устроитесь!
– Приятно было познакомиться, Рэй! – отозвался Барри.
На следующий день в почтовом ящике появился обещанный УАД – «Устав ассоциации домовладельцев». Аккуратно переплетенный том, потолще городского телефонного справочника – под сто страниц через один интервал, сплошь чудовищный юридический жаргон. Барри с трудом осилил полстраницы и перебросил устав Морин.
– На, почитай на сон грядущий!
Жена, перелистнув несколько страниц, бросила брошюру на нераспакованные коробки.
– Похоже, составлено профессионально, – заметила она. – А значит, отыскать лазейку будет непросто.
– К счастью, я богатый и знаменитый писатель, окруженный почетом и поклонением. Я выше мелочных правил, которым подчиняются простые смертные!
– Мечтай, мечтай, – засмеялась Морин.
– По этому случаю требуется песня!
Барри быстро поставил старую пластинку группы «Аэросмит» и подхватил Морин в объятия. В следующий миг они уже кружились по гостиной, лавируя среди коробок и мебели, под музыку своей юности.
Устав Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.
Статья III. Условия землепользования, права и ограничения.
Раздел 3, параграф А:
На территории поселка запрещены дворовые и любые иные распродажи.
Морин уже не была уверена, что ей очень нравится Бонита-Виста.
Она ни за что не призналась бы в этом, даже Барри. Да и ощущение было довольно расплывчатое, ничего определенного. Просто общее впечатление от нового жилья оказалось не таким безоблачным, как она ожидала.
Отчасти тут повлияло хамское письмо от ассоциации по поводу распродажи. В сугубо официальном стиле и в то же время с явным оттенком порицания им указывали, что дворовые распродажи устраивать запрещается. На первый раз незнание устава их извиняет, однако в дальнейшем подобные нарушения будут караться штрафом.
Однако дело не только в письме. Было и еще что-то. Вот только Морин не могла сказать, что именно. С виду все обстояло благополучно. Редкие прохожие производили приятное впечатление, местность вокруг радовала глаз, и от дома Морин была в полном восторге, хотя работы еще предстояло много.
