Мальчик не совсем понял, о чем говорит мать, но решил, что, выказав свое непонимание, он ее «предаст», поэтому лишь слегка кивнул головой.
— Деда много знает о лесе?
— У него много историй, которые ждут своего часа.
— Думаешь, он мне их расскажет, мама?
— Надеюсь, что да… Но твой дедушка очень стар, малыш. Кое о чем он не захочет рассказывать, а о другом лучше умолчать…
В коридоре послышался шум шагов. Сначала было шарканье, потом неясный шум, а после шаги раздались уже громче, отчетливее. Дед возвращался. Казалось, он переобулся в сапоги и теперь вышагивает в них по коридору. Мама молча ждала, пока тяжелые шаги не смолкли.
— Послушай, — сказала она, поворачиваясь, чтобы смотреть сыну в глаза, — я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушал и все хорошенько запомнил.
Мальчик сжался. Когда с тобой разговаривают таким тоном, это не сулит ничего хорошего, лучше вообще не слушать.
Мама провела пальцем по его челке. Сбежать и спрятаться не представлялось никакой возможности.
— Скоро меня не станет, — сказала она. — Твой дедушка — замечательный человек, добрый, но он жил в тяжелые времена, и его сердце зачерствело. Иногда по его взгляду можно понять, через что ему пришлось пройти. Именно поэтому со времени смерти бабушки мы нечасто его навещали. Но помни: ты — не только моя кровиночка, но и его.
Мальчику хотелось извернуться, высвободиться и убежать, но нечто глубоко внутри заставляло неподвижно лежать и слушать.
— Он будет любить тебя и заботиться о тебе, когда меня с вами уже не будет. Я очень люблю тебя, сынок. Я останусь в твоих воспоминаниях. Я буду приходить к тебе во сне. Ты сможешь со мной разговаривать. Если даже я и не отвечу тебе, то всегда выслушаю. Я буду за тобой присматривать.
Они лежали в тишине, нарушаемой лишь стуком их сердец и дыханием.
— Ничего, что ты боишься… — прошептала мама.
— Я не боюсь.
— Ничего…
Взгляд мальчика застыл на матери.
— Долго это не продлится…
Губы мамы почти касались его лица. Он чувствовал их тепло на своей коже. Изо рта ее доносился приторный запах лекарств.
— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
— Да, мама.
— Обещай, что будешь присматривать за дедушкой. Обещай, что будешь его любить, что бы ни случилось, какие бы истории и сказки он тебе ни рассказывал, что бы ты ни увидел или ни услышал… Обещай, что бы ты ни подумал, к каким бы выводам ни пришел, ты всегда будешь любить и беречь его. Обещаешь?
Не особенно задумываясь над этими словами, мальчик согласно закивал и обнял худую, кожа да кости, маму.
— Что бы ни случилось, какие бы истории он тебе ни рассказывал, что бы ты ни увидел в его глазах, что бы ни случилось с ним или с тобой, знай: он любит тебя, а ты должен любить его.
Мальчик снова кивнул и, приподнявшись, посмотрел на маму. По ее щекам катились слезы.
* * *
В школе он вместе с Юрой вырезал лисичек из бумаги, когда к ним подошел учитель Навицкий и сказал:
— Сегодня после школы тебя заберет мама Юры.
В доме у друга мальчик уже один раз был. Юра тогда праздновал день рождения. Кроме него, других гостей не было. Отчим Юры работал на железной дороге, по которой можно поехать на восток и пересечь всю бескрайнюю Россию. Бо́льшую часть времени он пропадал на работе, поэтому Юра с матерью почти всегда были одни в небольшой квартирке над столовой железнодорожников.
Когда мальчик вышел из школы, над головой собирались белые облака. Он увидел маму Юры и учителя Навицкого, которые о чем-то разговаривали у ворот.
Учитель жестом подозвал мальчика.
— Держись, — сказал он. — Ты скоро вернешься в школу.
— Завтра? — с нотками подспудного вызова в голосе произнес мальчик.
Учитель кивнул, но как-то неуверенно, и поспешил обратно в школу.
Вокруг глаз матери Юры лучились морщинки, а ее черные волосы были собраны на затылке в тугой узел. На каждом пальце — по кольцу, пальто с меховым воротником, а вот сапожки, слишком тонкие и поцарапанные, никак не гармонировали с ее внешним видом.
— Юра! — нетерпеливо позвала она сына, который медленно брел по школьному двору. — Не заставляй своего друга ждать! Нам еще надо попасть на автобус.
Обещание поездки на автобусе вдохновило Юру, он явно воодушевился, когда мать направилась в сторону автобусной остановки. Мальчик последовал за ними. Юра шел вразвалочку, как гусь, которого откармливают, чтобы в ближайшее время отправить в духовку. Мальчик даже подумал, что он похож на героя из сказки дедушки, которого съела Баба-яга.
Прежде по этому маршруту мальчик не ездил. Автобус катил мимо забитых досками витрин магазинов. А потом разверзлись небеса, и автобус оказался в белой глазури пушистого снега. Ко времени, когда они приехали, снег уже толстым слоем лежал на тротуаре. Город изменил свои очертания, углы стали какими-то размытыми. Юрина мама провела детей мимо столовой железнодорожников, и они взобрались наверх по заиндевевшей металлической лестнице. Там она вынула из кошелька ключ и впустила их в мир Юры.
Они подкрепились вчерашними драниками, сочащимися жиром колдунами и пакетом подслащенного сока. Пока мама принимала ванну, Юра проводил мальчика в свою комнату. Там стояла такая же кровать, что и у деда в квартире.
Мальчики уселись на ковер на полу. Юра какое-то время наблюдал за приятелем, а потом протянул ладонь, такую узкую, что она ненамного превосходила запястье, и погладил мальчика по голове. После повернулся к картонной коробке, открыл ее и вынул два серебристых игрушечных поезда и рельсы.
На ковре уже была разложена карта, которую Юра рисовал на почтовых конвертах и картонках от упаковок с кашами. На карте были горы, леса, реки и дороги. Юра поставил игрушечные поезда на криво оторванную обложку журнала, которая символизировала морской берег, потом передвинул один к товарищу.
— Мама говорит, что сейчас ты не живешь дома…
Мальчик покатил свой поезд вдоль «берега», нацеливаясь протаранить поезд Юры.
— Теперь мы живем в другом доме.
— А где?
— У дедушки.
Юра отодвинул свой поезд в сторону, чтобы не стоять на пути, и попросил:
— Расскажи о своем деде.
Мальчику вспомнились слова матери о том, что его дедушка — хороший человек, вот только жил он в страшные времена. Так оно и было. А еще у дедушки были такие же голубые глаза, как у мамы. Он знал сотни сказок и занимательных историй. Дед подогревал ему в кастрюльке молоко. Однажды, когда мальчику приснился кошмар и он кричал во сне, дед проснулся, пришел к нему в спальню, поправил одеяло и сказал, что бояться не надо, это всего лишь страшный сон. В кошмаре мальчик видел маму — сморщенную, словно мумия, безжизненно лежащую на кровати, — но слова деда его немного успокоили.
