Когда он читал написанные ими слова, то испытывал то же самое ощущение. Они оба были писателями: отец — журналистом, а мама — романисткой и поэтессой.
— Погрузился в воспоминания, а? — слегка поддразнила его Тара.
— Ты намекаешь, что в тридцать пять я уже совсем старик и мне ничего не остается, как только жить воспоминаниями?
Тара расхохоталась.
— Я так не говорила. Это ты сказал.
— Когда я был ребенком, то хотел стать писателем, — ответил он, сворачивая на шоссе. — Рассказы, детективные истории, что-то типа того.
На мгновение Тара потеряла дар речи, и Клинт подумал, не слишком ли она шокирована его признанием. В конце концов, охранная фирма далековато от романтического мира творчества. Наконец он услышал, как она вздохнула и сказала с оттенком печали:
— Похоже, мы оба испытывали непреодолимое желание раскрыть наши творческие стороны.
Клинт отважился взглянуть в ее сторону. Подсвеченные лунным светом, волнистые светлые волосы Тары свободно лежали на плечах, влажные губы были чуть приоткрыты. Выглядела она потрясающе. Клинт изо всех сил боролся с желанием, охватившим его при одном лишь взгляде на сидящую рядом с ним девушку.
Но он был на задании, а не на охоте.
— Я потеряла твой след сразу после школы, — неожиданно сказала Тара, возвращая его к реальности. — Где ты был?
— В колледже, потом в армии.
— В армии?
— Специальный оперативный отдел.
— Очень секретный, да?
Он усмехнулся.
— Точно.
— Армия… М-да, это многое объясняет.
— Например, почему я такой строгий и серьезный?
— И непреклонный, — добавила она с быстрой улыбкой.
— Да, когда я чего-то хочу, когда что-то важно для меня, меня невозможно остановить.
После этих слов Тара глубоко вздохнула. С каждой секундой она все острее реагировала на этого мужчину, на его слова, на прикосновения. Она больше не могла контролировать свои эмоции. Тара специально переменила тему разговора, когда Клинт сказал о своем детском желании стать писателем. Мысль о большом, отважном, опасном Клинте Эндовере, посвятившем себя творчеству, была так удивительна, так увлекала ее, что ей хотелось разорвать свой ремень безопасности и накинуться на него, словно сумасбродная девчонка.
Это было бы нелепо.
Она и сама была нелепой.
— А как ты, Тара?
— Я?.. — запнулась она и повернулась к нему. Это было ошибкой.
Его профиль в лунном свете казался вырезанным из камня. Ей безумно захотелось узнать, какова его кожа сейчас на ощупь? Если она дотронется до его щеки губами, почувствует ли гладкость и холод мрамора?
Она с трудом сглотнула. Будут ли его губы такими же, какими она их помнила? Жесткими, жадными, слишком напористыми даже для юноши?
Тара заставила себя отвести глаза. Она отвернулась к окну, скрестила руки на груди и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
Когда же мы, наконец, приедем?
— Акак ты, Тара? — снова спросил он. — Что было с тобой после школы?
— Я осталась в городе. Я собиралась в колледж, но…
— Что-то случилось?
Боль пронзила ее сердце.
— Моя мама заболела. Рак.
— Мне жаль ее.
— Спасибо.
Ее мать могла быть строгой и бескомпромиссной в своих суждениях, но она любила дочь всем сердцем.
— Она захотела вернуться в Ирландию еще раз перед… Поэтому мы поехали туда. — Тяжесть в ее груди немного уменьшилась, когда она вспомнила чудесное время, которое они провели там вместе. — Потом, после того как она умерла, я пошла учиться.
— Она бы тобой очень гордилась.
— Я думаю. Надеюсь. Знаешь, нет ничего хуже, чем потерять того, кого любишь.
В машине повисла тишина. Триша Ирвуд проникновенно пела по радио, и ее песня гармонично сливалась с шумом проносившихся мимо машин. От всего сердца Тара хотела вернуть свои слова обратно, но было уже слишком поздно. Она не подумала о потери Клинта. А должна была бы.
Она украдкой бросила на него взгляд. Клинт смотрел прямо перед собой, его челюсти были крепко сжаты, как и руки на руле. Отчаяние укололо ее сердце.
Он все еще переживает смерть своей жены.
По слухам, ходившим среди жительниц Ройала, Клинт обожал свою жену. Они познакомились на вечере у Клер и на следующей неделе уже поженились. При мысли о том, сколько любви таится в сердце этого хмурого человека, у Тары защемило сердце от нежности. И совсем немножко — от зависти.
Когда они наконец-то добрались до места, Тара повернулась разбудить Джейн, но Клинт остановил ее.
— Не надо. Я отнесу ее в дом.
— Хорошо.
Тара смотрела, как Клинт бережно взял спящую женщину на руки, словно она весила не больше ребенка, и понес к дому. Снова ее сердце кольнула зависть и острое желание, чтобы такой мужчина заботился и о ней.
На один короткий миг она позволила себе помечтать, каково это: Клинт Эндовер несет ее на руках в спальню.
Потом разум взял верх над эмоциями. Тара сурово отчитала себя и напомнила о своем предназначении.
Она забрала почту и газеты и последовала в дом за Клинтом.
— В спальню наверху, — тихо велела Тара, положив почту на журнальный столик и вытащив из вороха реклам первую рождественскую открытку.
У нее было немного друзей, но нескольким она обычно посылала открытки к праздникам. Это помогало ей чувствовать себя не такой одинокой, позволяло думать, что у нее все еще есть семья.
Но это была не открытка.
Растерянность быстро сменилась приступом страха.
Тара снова осмотрела плотный, кремового цвета кусок бумаги. Потом исследовала конверт. Обратного адреса не было, но письмо было отправлено этим утром из их же города.
— Что? Почему? — Тара помотала головой. Сердце бешено стучало. — Я не понимаю.
— Все в порядке, — объявил Клинт, спускаясь по лестнице. — Я снял с нее туфли и накрыл одеялом. Я считаю, что ты… Тара? — Он прищурился, глядя на нее.
И это было неудивительно. Тара сама чувствовала, как побледнела.
Клинт быстро подошел к ней и взял за плечо.
— Что случилось?
— Прости меня, Клинт.
— За что?
Она прижалась к его руке в поисках тепла и поддержки.
— Ты говорил о том, что ее нужно защищать. А я не понимала… — Она покачала головой.
— О чем ты говоришь? — настойчиво спросил Клинт. — Что случилось, Тара?
