Внезапно он ринулся на другую сторону улочки со всей быстротой, на которую были способны его коротенькие ножки. И как раз вовремя: из темноты прямо на него вылетел запряженный шестеркой экипаж. Промчавшись под аркой, он стрелой пронесся вперед, так что только брызги летели из-под копыт оскалившихся лошадей.
Если бы случайному прохожему довелось в эту минуту оказаться поблизости, у него не осталось бы ни малейших сомнений относительно тех чувств, которые промокший до костей коротышка питал к кучеру промчавшегося экипажа. С тяжелым вздохом он опустил глаза на заляпанные грязью бриджи и безнадежно испорченные драгоценные башмаки. Сокрушенно покачав седой головой, Кирби повернулся и торопливо направился на постоялый двор. Конюхи и их помощники метались там как угорелые, запрягая и распрягая лошадей, закидывали внутрь экипажей багаж, не обращая ни малейшего внимания на его содержимое и надменно игнорируя любые вопросы путешественников о судьбе их чемоданов.
Добравшись до относительно безопасного места, Хьюстон облегченно вздохнул. Он оказался в гостиничном баре, заполненном взволнованными приезжими из Бата и Бристоля. Многие приехали издалека, с севера: из Эдинбурга, Ньюкасла или Йорка. Теперь путешествие на почтовых по Великой северной дороге занимало всего неделю, намного меньше, чем раньше.
Хьюстон Кирби принялся осторожно протискиваться к заманчивому теплу камина, но ему приходилось тяжело – путь преграждали то чья-то массивная спина, то широченные плечи. Что-то вроде гримасы исказило его лицо, и, раздраженно пожав плечами, он с решительным видом уселся на трехногий стул, подумав, что подобным эпизодом и должен логически завершиться такой неудачный день.
В этот момент его окликнули с другого конца комнаты. Обернувшись, Кирби радостно кивнул, узнав своих приятелей Алистер Марлоу приветливо помахал рукой Кирби. Второй помощник капитана давно уже с интересом наблюдал, как голова их товарища то тонет, то вновь появляется над океаном чьих-то плеч. Не теряя времени, Марлоу кивком подозвал служанку и велел принести еще эля и убрать пустые кружки.
Заметив, как весело заулыбалась хорошенькая служанка, Хьюстон Кирби только тяжело вздохнул. Будь он помоложе, какая-нибудь девчонка тоже была бы рада суетиться вокруг него. Хорошо быть молодым и пригожим, с блестящими глазами, да еще неплохо, чтоб звенело в кармане, тогда тебе обеспечены и место у камина, и цыпочка…
Он повесил насквозь промокший плащ возле камина, и от одежды сразу же повалил пар. Тяжело опустившись на деревянную скамью между подвинувшимися молодыми людьми, Кирби почувствовал, что смертельно устал.
Изящно вырезанные ноздри Симуса Фицсиммонса дрогнули.
– Дьявол меня раздери, не иначе кто-нибудь опрокинул ночную посудину! – недовольно проворчал он. Но не прошло и минуты, как он сообразил, откуда доносится запах, столь поразивший его чувствительные нервы. Брови Симуса поползли вверх. – Прошу прощения, мистер Кирби, где, черт возьми, вас носило?!
Хьюстон Кирби между тем поднес ко рту большую кружку и с наслаждением отхлебнул эля. Теплый, сдобренный сахаром и корицей напиток горячей волной прокатился по всему телу, неся блаженство.
– Я бы сказал, мистер Фицсиммонс, что мне еще крупно повезло, раз я сейчас сижу с вами, особенно если учесть, что меня пару раз чуть не переехал экипаж. Похоже, я был в большей безопасности на «Морском драконе» во время войны, чем в мирное время на городских улицах. – Он хмыкнул и опрокинул в горло остатки эля.
– Боюсь, старина, вы сегодня встали не с той ноги, – мягко упрекнул его Фицсиммонс.
– Вам-то откуда знать, молодой человек? Что-то я не помню, чтобы когда-нибудь проводил ночь в одной постели с вами или одной из ваших подружек! – отрезал Кирби. Молодой ирландец весело захихикал, а Кирби отвернулся и благодарно кивнул Алистеру, подвинувшему к нему поближе полную до краев кружку.
Фицсиммонс покачал головой, па его лице раздражение боролось с усмешкой.
– Считаете, наверное, что вам это сойдет с рук. Но зарубите себе на носу, – проворчал он, так и не приняв к сведению преподанный ему только что урок, – ни одной из моих приятельниц вы бы не пришлись по вкусу в постели.
– А я, признаюсь, был уверен, что вы сейчас в задней комнате с кем-нибудь из ваших пылких ирландских друзей кричите о революции, – коротко буркнул Кирби.
– На это еще будет время, – ответил Фицсиммонс, бросив взгляд на смущенных приятелей. Подобные разговоры в те времена грозили неосторожному гораздо большей опасностью, чем сейчас.
– Что вас так тревожит, дорогой Кирби? – поинтересовался Алистер, так же ловко и незаметно меняя тему, как перед этим пустую кружку на полную до краев.
– Думаешь, если человек так же богат, как и ты, так ему и беспокоиться не о чем? Считаешь, еще кто-то должен распорядиться своей долей так же, как и ты? – удивился Фицсиммонс. Сам-то он уже давно решил, что делать с деньгами. – Вы и оглянуться не успеете, а я уже вернусь в колонии и обзаведусь собственным кораблем.
– Надеюсь, у парней хватит ума приберечь пару соверенов к тому времени, когда им надоест праздновать свое возвращение в Лондон. – Кирби кивнул в сторону знакомых силуэтов за соседним столом. Он никак не мог понять, кто же это. Новехонькая модная одежда как-то не вязалась с привычным обликом.
– Забавно! Похоже, ты уверен, что из нас двоих ни один не успел еще растрясти мошну, – криво усмехнулся Фицсиммонс. Он с досадой передернул плечами, затянутыми в новый ослепительный наряд. Портной был просто счастлив снабдить его модным дорогим туалетом.
– Мы всего два дня как в порту, – напомнил ему Алистер. – У капитана было дел по горло. Надо было сначала снять с себя обвинение, чтобы не опасаться ареста. А вот теперь уже можно спокойно подсчитать добычу и выделить каждому его долю.
При этих словах Кирби громко расхохотался, чуть не расплескав доверху наполненную кружку.
– О нашем капитане было столько болтовни, что его репутация сейчас чернее, чем шкура дьявола, еще хуже, чем когда он желторотым юнцом ушел в море. Ясно, кого следует благодарить за это, хотя я не так глуп, чтобы называть имена.
– И Кирби бросил недовольный взгляд в сторону. Там за соседним столом у камина пировал с шумной компанией матрос из команды «Морского дракона».
Леденящие душу истории о кровожадных пиратах и весьма пышные описания приключений самого капитана «Морского дракона», которые обожал рассказывать Лонгэйкр, распространились по Лондону с быстротой лесного пожара. А сам старый рулевой, в широченных штанах, с волосами, туго стянутыми ярко-алым платком, и заткнутым за широкий кожаный пояс пистолетом, выглядел одним из персонажей мрачных пиратских легенд. Костюм придавал достоверности его байкам. А то, что этот колоритный персонаж направо и налево сорил соверенами, только прибавляло ему восхищенных слушателей.
– Дьявол меня побери, кое-кому лучше бы попридержать иногда свой длинный язык!
– Бросьте, Кирби. От него никакого вреда. Посмотрите, он же просто счастлив, когда ему смотрят в рот. Хотя, по моему, Лонгэйкру было бы полезно обзавестись более приличным гардеробом, по крайней мере штаны сменить. Такое впечатление, что он до сих пор плавает под черным флагом со скрещенными костями! – И Фицсиммонс скорчил недовольную гримасу.
