Обругал себя идиотом — женщину с таким редким именем легко найти с помощью справочного бюро! Но увы… Там тоже пусто.
— Вы проделали такую большую работу? — услышал он голос Августы. — А зря. Я на самом деле здесь не прописана.
— Вас что, нет? Вы хотите сказать, ваши БАДы позволяют вам стать невидимкой? — Николай нарочито нахмурился. — Или у меня аберрация зрения, то есть обман?
— Я есть. Только прописана в Москве.
— Здорово. Мне такое в голову не пришло. Хотя мог бы додуматься — сейчас все живут там… — Он подыскивал слово и наконец, не обнаружив ничего лучшего, сказал: — Где могут.
— Это точно. Где могут. Я могу здесь. Там — нет. — Она сказала это без сожаления, даже с легкой досадой. — Хорошо, вы меня нашли, что дальше? — Серые глаза выжидающе смотрели на него. В них не было любопытства, казалось, женщина знала, что услышит обычную банальность, одну из тех, которыми набиты мужские мозги, как память мобильных телефонов дежурными эсэмэсками. Едешь себе на машине — «тюк», пришло сообщение. Открываешь: «Тебя ждут с нетерпением и желанием».
— Дальше? — переспросил Николай. — Я бы… иногда… — Он сделал паузу, почти уверенный, что сейчас ее губы скривятся в насмешливой улыбке. Ему не хотелось увидеть это, и он торопливо добавил: — Говорил с вами.
Брови взлетели. Тонко очерченные, они спрятались под пушистый мех оторочки капюшона.
— О чем? Зачем? Вам не с кем поговорить? — сыпала она вопросами. — У вас, как теперь говорят, дефицит общения? От него, между прочим, тоже есть биодобавки.
— Есть с кем, — сказал он. — Но им неинтересно со мной говорить. Вы понимаете?
— Нет, — честно призналась Августа. — Не понимаю, как может быть неинтересно говорить жене с мужем. У вас ведь есть жена? — Он молчал. — Понятно.
— Да ничего вам не понятно, — с внезапным раздражением поморщился Николай. — А все-таки жаль, что мы не можем ничего выпить.
— Гутя…
Они оба оглянулись на голос.
— Ты укатила у меня из-под носа. — Сотрудник автоцентра метнул взгляд на Николая, но теперь в нем было больше любопытства, чем раздражения. Он ничего не сказал о его нахальном «угоне» машины с девушкой. — Я так давно тебя не видел, зайди, ладно? — Потом, уже глядя на Николая в упор, добавил: — Как освободишься.
— Где тебя искать? — спросила Гутя.
— На моей двери новая табличка, — предупредил он, в его голосе ясно слышалось удовольствие.
— Что на ней написано теперь? — с удивлением, как ему и хотелось, спросила Гутя.
— Ивент-менеджер.
— Что-о? Кто-о? — Гутя резко повернулась, отбросила капюшон и посмотрела на Славу. — Никогда не слышала о такой должности.
— Я тот, кто устраивает шоу вроде сегодняшнего. «Ивент» в переводе с английского — «событие». Поняла?
— Да… на самом деле. Помню это слово.
— Моя должность, по-моему, единственная в нашем городе. Зайди, — он сделал паузу, — если освободишься. — Он насмешливо взглянул на гладкого высокого мужчину рядом с ней.
Гутя покраснела. Славик, самый близкий друг Сергея, как будто выдернул ее обратно, в прошлое. Когда она, ожидая мужа, волновалась за него. Она сама много раз рисковала вместе с ним, даже если не гоняла с ним на мотоцикле или не болталась в корзине очередного воздушного шара. Он словно вернул ее к ощущениям прежней жизни, главной краской которой была тревога. Жизни, которая закончилась его смертью. Она, смерть, показала им всем, что она — настоящая хозяйка всех радостей, затей и самой жизни.
— Спасибо за приглашение, — сказала Гутя. — А машина хорошая. Я зайду к тебе, — пообещала Гутя, — прямо сейчас. — Она уже сделала шаг, но Николай поймал ее за рукав.
— Ваш знакомый? — спросил он.
Гутя услышала в его голосе ревность, но вместо того, чтобы поиграть в обычную игру мужчины и женщины — помучить его, просто ответила:
— Друг моего мужа. — Но не добавила — погибшего.
— Понимаю, — кивнул он.
«Да ничего вы не понимаете!» — мысленно воскликнула она.
— Простите, — сказала она и отошла от Николая. — Мне нужно поговорить с ним прямо сейчас. — Она кивнула туда, куда ушел ивент-менеджер Слава.
— Но вы… оставите мне свой телефон? — Он протянул руку так, как Петруша, когда хочет получить желанную игрушку, — ладонью вверх.
— Пожалуйста. — Она кивнула и вынула из кармана бумажник. — Вот моя карточка. Возьмите же!
Она улыбнулась, услышав свою интонацию. Точно так она предлагала сынишке то, что он долго выпрашивал. «Да возьми же, Петруша! Это твое!»
4
— Грань дозволенного? — спрашивала себя Надя, проснувшись среди ночи и слушая шум бессонного шоссе за окном. Может она перейти ее, проделав то, что задумала?
А то, что случилось с ней, разве не переход грани дозволенного? Ей неизвестно, что стало причиной, но то, что нет в том ее вины, она знает. Стало быть, условия, в которых она оказалась, подталкивают ее передвинуть привычные границы.
Она придумала, как поступить во благо фирмы «Фомсу», как сделать это втайне от Николая.
Ее лихая затея принесла двойную пользу. Сначала — дополнительную прибыль, а потом — славу идеального провайдера, который на редкость честно заботится о благе своих клиентов. А потому никакие вирусы не трогают драгоценные компьютеры тех, кто подключился через «Фомсу». Над именем фирмы они думали недолго, соединили начальные слоги двух фамилий — Фомина и Сушников. Но вышло удачно, созвучно японскому, что воспринимается людьми как что-то надежное.
Но Надя едва не попалась…
Она поежилась, вспоминая тот звонок среди дня.
Кажется, была глубокая осень? Да, пожалуй, ноябрь. Она сидела перед монитором и ела хурму. Хурма давилась в руке, как спелый помидор, и была такая же красная, как он. Хурма так и называлась — «помидорная». Вынув изо рта коричневую скользкую косточку и положив ее аккуратно на тарелку, Надя взяла трубку зазвонившего телефона.
— Вы сами напустили на меня вирус? — Мужской голос затих в ожидании ответа.
— Вы о чем? — строго спросила Надя, сжимая в руке недоеденную хурму. Рыжий сок потек по тыльной стороне руки, она чувствовала, как он засыхает от теплого воздуха компьютерного вентилятора.
— Вы знаете, о чем. Но хвалю — вы хорошо владеете голосом.
— Телом тоже, — насмешливо бросила она, тряхнув рукой над тарелкой. Но рыжая дорожка на руке не колыхнулась — засохла.
— Не уверен, — насмешливо ответил он. Она молчала. — Не уверен, — повторил мужчина.
Он знает ее? Стараясь не испачкать карман юбки, Надя осторожно вытянула белоснежный платок с вышитым красным вензелем «Н», хорошо понимая, что после этого платку конец. Хурма не отстирается. Она прижала трубку к плечу, потерла руку и швырнула платок на пол.
