Он засмеялся.
– И это тоже. Только, пожалуйста, дай мне знать, когда начнешь заниматься. Кстати, я туда еду не за этим. Мерседес Браунинг – действительно моя крестная мать. Ничего больше, поверь мне.
– Боже, – произнесла она, потом тяжело вздохнула и откинула голову назад, закрыв глаза. – Пристрели меня прямо сейчас. Не волнуйся, никакой суд тебе не страшен. Это будет убийство из милосердия. – Она приоткрыла один глаз. – Извини, я не хотела тебя обидеть.
Он и не думал обижаться. Девушка была удивительно хороша собой. Длинные, густые, выгоревшие на солнце светлые волосы наполовину расплелись. Глаза были необычными, зеленовато-ореховыми, они казались огромными на бледном лице. Руки были золотисто-загорелыми, волоски на них стали на солнце белыми. Вокруг носа и по щекам разбегались маленькие морщинки.
Он протянул руку.
– Шейн Морган.
Девушка помедлила, потом осторожно пожала его руку. Ее ладони были влажными, это было неудивительно. Но что поразило Шейна, так это мозоли и сила, которую он почувствовал, несмотря на быстрое рукопожатие. Значит, у нее тоже не простые руки. Интригующая подробность.
Не выпуская ее руки из своей, он склонился перед девушкой.
– Отпрыск Морганов с восточного побережья к вашим услугам, мадам, – добавил он, но в ту же секунду все испортил, подмигнув ей. – Хотя я скорее Черный Рыцарь, нежели Прекрасный Принц, и призываю вас относиться к моим услугам с осторожностью. – Он кивнул на хрустальную туфельку, лежащую рядом с ней на сиденье. – Ты, должно быть, едешь в школу для Золушек?
– Дарби Ландон, – ответила она невозмутимо. – Отпрыск Ландонов с восточного побережья. Чувствую себя участницей научного эксперимента, а вовсе не еще одной Золушкой.
– Судя по твоему тону, в высшую лигу тебе не пробиться. – Он перевел взгляд на роскошный лимузин. – Полагаю, вот почему ты здесь. И, поверь мне, хотя Мерседес, Аврора и Вивьен совсем не колдуньи, пара настоящих чудес им все же удалась.
Она вскинула бровь.
– Спасибо за информацию.
– Эй, я ничего такого не сказал...
– Сказал-сказал, но это пустяки. – Она указала на себя. – Тут никто тебя не винит. Но я никуда не хочу пробиваться. Я здесь по делу. Единственное чудо, которое я могу совершить, – это не уехать на первом же поезде обратно в Монтану.
Он понимающе посмотрел на нее.
– Муж или любовник? Она на секунду задумалась.
– В смысле тот, кто меня сюда отправил? Все не так просто. Им бы я могла отказать.
– А хоть один из них существует?
– Я начинаю понимать свою ошибку насчет Великолепного Принца. Видимо, сыграли свою роль улыбка и голубые глаза. Но ты, думаю, прекрасно знаешь, как представительницы слабого пола на тебя реагируют?
– Так, это уже похоже на запоздалый комплимент. Девушка пожала плечами.
– Да как хочешь. Что-то мне говорит, что ты их уже наслушался вдоволь.
Ее сарказм не тронул Шейна, но он был заинтригован. Улыбнувшись, он спросил:
– Но если не муж и не любовник, то кто же побудил тебя на этот подвиг? Мне кажется, тебя не так-то легко уговорить.
– В целом ты прав, – ответила она осторожно. Неужели она была задета тем, что мужчина обратил на нее внимание? Любопытство Шейна росло.
– Это из-за моей сестры, – сказала Дарби с неохотой. – Хотя я сама виновата.
– Ага. С этим я не знаком. Мои родители мудро поступили, перестав рожать детей после моего появления на свет.
В первый раз за время разговора легкая улыбка тронула ее губы. Губы, на которые он только сейчас обратил внимание. Какие это были губы! Широкие, резко очерченная верхняя и полная нижняя. Это были губы, за которые и жизнь отдать не жалко. Он наклонил голову в поисках остального багажа.
Водитель вылез из машины и посмотрел на Шейна.
– Сэр?
Тот, не задумываясь, залез внутрь. Некоторые вещи невозможно забыть.
– Ваша гостья пригласила меня поехать вместе с ней.
Шофер поколебался. Шейн не знал точно, о чем именно тот думает: хочет ли Золушка поехать вместе с ним, или может ли Шейн как-то ей навредить во время поездки. Видимо, о том и о другом. Сообразительный человек.
– Это было легко, – отметила Дарби, пока он усаживался напротив нее.
Ширины салона вполне хватало, чтобы они оба выпрямили ноги, не задевая друг друга. Это было удачно, так как ее ноги были почти такими же длинными, как и его. Его рост был шесть футов с небольшим[1]. Он оглядел девушку и решил, что она не намного ниже его. Золушка-амазонка. Он продолжал разглядывать ее. Сильные загорелые руки, белая футболка, на которой лучше смотрелся бы какой-нибудь фрукт, а не логотип «Кельвин» или «Ральф». Стройные ноги были обтянуты потертыми джинсами. Картину довершали стоптанные ковбойские сапоги. Не хватало только пропахшего потом «стетсона» и платка на шее. Несомненно, она оставила их дома в Монтане.
И, черт возьми, могло ли это его не завести! Она была Золушкой – мечтой любого ковбоя. Он даже не подозревал, что такие существуют. Но вот она, сидит перед ним...
– Ну что, оценил? – спросила его попутчица. – Если интересно, я должна была переодеться после самолета. Это моя рабочая одежда. – В уголках ее рта снова заиграла улыбка. – И, как ни удивительно, дорожный костюм.
Шейн перестал разглядывать Дарби и посмотрел ей прямо в глаза. Он заметил, что, пока они разговаривали, щеки девушки слегка порозовели.
– Не любишь летать, да?
– Ага, просто сама не своя от этого. Несмотря на черный юмор, Шейн понял: она очень неловко себя чувствует. Он не знал наверняка, что ее смутило: собственная внешность или его присутствие. Скорее, последнее. Пока они ехали по шоссе навстречу судьбе, Шейн лениво смотрел в окно. Он ненавидел себя за мысль о том, что ему потребуется не просто немного обаяния и сексапильности, чтобы выбраться из этой ловушки.
– Что-то не так? – нехотя спросила она.
Теперь и он понял, каково это, когда на тебя смотрят вот таким взглядом. Шейн не испытывал этого уже давно. Он натянуто улыбнулся.
– Скажем так, не только ты здесь по делу. Она скрестила руки, поглядывая на хрустальную туфельку, лежащую рядом с ней. Действительно, Золушка-ковбойша.
– Моя бабушка перешла в мир иной пару недель назад. Я приехал, чтобы разобраться с наследством.
Ее лицо мгновенно стало печальным.
– Мне очень жаль.
Почему-то колкой она нравилась Шейну куда больше.
– Не стоит, – проговорил он, стараясь придать своему лицу нормальное выражение. – Мы не были близки. А она была не таким уж хорошим человеком.
