– Не нужно благотворительности, благодарю покорнейше.
– Это не благотворительность. У меня есть больше, чем мне нужно.
– Счастливец.
Отец принялся читать «Дэйли мейл», а Майлз не настаивал на своем предложении.
Когда пирог был доеден до конца, что не заняло много времени, отец вручил ему плакат с надписью «Скажи „нет" евро!» Он аккуратно свернул его и положил в корзину на багажнике велосипеда. Майлз замечал такие плакаты по всей стране, но они казались ему бесполезными.
Он сел на свой велосипед и проехал очень короткое расстояние до железнодорожной станции Датчета. Шлагбаумы железнодорожного переезда уже были опущены, ему хватило времени лишь забросить на плечо велосипед и перебежать по пешеходному мосту на платформу, чтобы успеть на последний поезд в Лондон.
Всю неделю после того, как они приземлились в Англии, Майлз испытывал какие-то ощущения Или, по крайней мере, он считал, что это были ощущения, и хорошо то, что эти ощущения казались приятными. Он охотно вставал по утрам с желанием заняться чем-либо еще, кроме работы и велосипедных прогулок: обживать квартиру, готовить вкусную еду, ужинать с гостями.
Донна Бьюик, на которой Майлз женился три года тому назад, приобрела для него комплект инструментов, и он с удовольствием смастерил полки, превратил вторую спальню в огромный гардероб, провел асимметричную цифровую абонентскую линию, чтобы они могли работать. Он смастерил угловой стол, чтобы компьютер не выглядел так уродливо.
Донна не страдала тем же недугом, что и ее муж. Она была практически полностью создана из одних чувств. Донна буквально носилась повсюду, постоянно висела на телефоне, болтая со своим психотерапевтом, старыми друзьями из Сиэтла или новыми друзьями из Лондона. Она иногда подбегала к Майлзу, когда тот измерял очередной лист фанеры для ее гардероба, и заключала его в объятия, говорила о том, как она счастлива, и возмущалась, что они не переехали в Лондон раньше. Донна была сдвинута на шестидесятых годах, вот почему дом на Эбби-роуд имел для нее такое значение. По какой-то причине все в Лондоне наводило ее на мысли о «Битлз», ее любимой группе, наряду с Джимми Хендриксом, и «Ху», и «Роллинг Стоунз», и Мэриэнн Фейсфул, фанаткой которых она также являлась. Казалось, что Донна от всего получала удовольствие.
Майлз не знал, что значит ощущать удовольствие. Недавно приобретенное богатство не дало ему ничего. И только после того, как он получил деньги, осознал ясно, что не ради них так напряженно работал на протяжении такого долгого срока. Круглосуточное написание кодов для корпорации, затем восемь месяцев еще более интенсивной работы в новой компании. Ближе к концу его восьмигодичного пребывания в корпорации Майлз познакомился с Калвиндером Баскером, также англичанином. Они одновременно дезертировали с корабля, когда их любимый проект, который они начинали вместе, был отклонен комиссией. Использовав свои сбережения и солидный заем, полученный ими у Донны, они открыли маленькую компанию, занимавшуюся программным обеспечением.
Майлз и Калвиндер проводили недели, бесконечно мотаясь между «Силиконовой долиной» и Сиэтлом, разрабатывая программу, которая имитировала человеческую речь и мимику лица, довольно грубо, как они сами готовы были признать.
Тем не менее их система могла передаваться по сети в виде пакетов. Компанию они назвали «Вайа Фэйс», и вскоре в индустрии пошло гудение о них: статьи в журнале «Вайед», интервью в сетевых телешоу. Затем большие люди начали стучать в их дверь. Тогда они поняли, что, наконец, напали на золотую микрожилу.
Основанная восемь месяцев назад, компания была продана за цену, немногим превышающую семьдесят миллионов долларов. Не много в масштабах индустрии, но, вполне понятно, огромная сумма для двух человек, вовлеченных в проект непосредственно.
Полный восторг, изменение мировоззрения, все в позолоте. Затем навалилась бумажная работа, совещания с банкирами, финансовыми консультантами, брокерами по инвестиционным ценным бумагам. Внезапная удача обернулась в результате горой бумаг, с чем Майлз никогда не сталкивался раньше. Его партнер Калвиндер имел дела с водопадами бумаг, но на долю Майлза их оставалось не меньше. На него внезапно свалились огромная сумма денег и, как ему казалось, слишком большая ответственность.
Именно в то время он начал ощущать онемение тела. Он начал испытывать апатию, стал рассеянным. Все ему стало казаться бессмысленным.
Затем последовало еще больше встреч: Майлза и Калвиндера с банкирами и предпринимателями на Сэнд-Хилл-роуд в «Силиконовой долине», Донны с ее психотерапевтом и издателями, хотя, в основном, конечно, с психотерапевтом.
Решение было найдено. Они вернутся в Лондон и образуют новую компанию «Фулл Фэйшл». Продолжат свои исследования в области той технологии, которую создали. На этот раз они будут заниматься этим основательно, не гонясь за прибылью.
Как только первоначальные восторги от переезда в Лондон стихли, Майлз обнаружил, что онемение вновь вернулось к нему. Он не хотел говорить об этом никому. Он был практически уверен в том, что болен физически, предполагая, что это могло быть последствием просиживания долгими часами перед экраном монитора. В плечах Майлз не ощущал онемелости, ему казалось, что на них лежат мешки с острыми булыжниками.
Несмотря на то что он ел здоровую пищу высокого качества, много занимался физическими упражнениями и был поглощен полностью своей работой, любой, кто пытался сделать ему массаж, говорил, что это было все равно, что растирать скалу. Профессиональные опытные массажисты едва не ломали большие пальцы своих рук, пытаясь заставить пациента расслабиться. Конечно, это сильное мышечное напряжение приносило Майлзу немало страданий. Боль в лопатках была такой, словно в них вонзили ножи, казалось, что шеей подпирали падающее дерево. Страдал ли он запорами? Ну а вы как думаете?
В противоположность ему Донна была бьющим источником творчества. Или, по крайней мере, Майлз полагал, что она такой являлась. Хаос, который она порождала, распространялся, словно буйнорастущий лишай, на любую доступную поверхность.
Огромный черный мешок для мусора покоился возле входной двери, когда Майлз вернулся домой. Он отнес раздутый двухметровый мешок к мусоропроводу на площадке, начал запихивать его внутрь, и, естественно, тот порвался, вывалив свое зловонное содержимое на чистый до скрипа пол.
– О, чего и следовало ожидать, – сказал Майлз нараспев.
Он смел в кучу хлопья попкорна, сигаретные окурки и остатки прокисшего салата из помидоров и спустил все в мусоропровод. Затем вернулся в квартиру, обнаружил, что ни в одной из комнат не горит свет и что все жалюзи опущены. Донне нравилось жить в постоянном сумраке. Хотя снаружи еще светло, внутри было темно, как в пещере. Майлзу вообще-то совсем не нравилась темнота.
Донне всегда доставляло удовольствие блуждать в потемках, заявляя при этом, что свет причиняет боль ее глазам. Она была очень сильно озабочена своим здоровьем, но как-то бестолково: принимала впечатляющее количество различных витаминов в капсулах и пищевых добавок с морскими водорослями для борьбы с, похоже, никогда не проходящим похмельем.
