— Слезь с меня! — потребовал Питер, но его голос приглушил толстый ворс ковра.
Перед глазами у него появилась пара мокасин из черной кожи, надраенных до блеска, и черные брюки с манжетами, слегка укороченными сзади — знак дорогой портновской работы. Питер поднял глаза и увидел, что над ним нависает высокий мужчина в костюме-тройке и красном галстуке. Питер решил, что он адвокат — все в компании его матери выглядели и одевались точно так же, — и почувствовал некоторое облегчение. Адвокат не позволит громилам причинить ему вред. А он, похоже, был тут главным: обстановка в комнате изменилась, когда он вошел.
Однако он выглядел недовольным, как будто Питер представлял собой помеху, с которой ему совсем не хотелось разбираться, вроде жевательной резинки, прилепившейся к каблуку ботинка. Питеру показалось, что ему было около тридцати, темные волосы, короткая стрижка и холодные глаза дополняли картину.
— Пусть встанет, — приказал главный.
Питер почувствовал, что давление ослабло, и поднялся на ноги, пытаясь скрыть, что его слегка покачивает. Спина жутко болела в том месте, где в нее упиралось колено громилы.
— Убирайтесь из моего дома, или я вызову полицию, — стараясь, чтобы голос звучал уверенно, потребовал он.
Мужчина в костюме окинул его взглядом и через мгновение проговорил:
— Ты — сын.
И от его голоса, спокойного, ничего не выражающего и равнодушного, Питеру стало не по себе.
— Я повторю еще один раз, последний: убирайтесь из моего дома.
Питер подошел к телефону, стоявшему на письменном столе, и взял трубку. Затаив дыхание, он ждал, что они его остановят.
Однако Костюм даже слегка развеселился.
— Гудка нет, мы перерезали кабель.
Питер нажал на кнопку, чтобы еще раз проверить телефон, но Костюм сказал правду — гудка не было. Тогда он засунул руку в карман, чтобы достать мобильный телефон, надеясь, что тот не пострадал, когда его швырнули на пол.
Но Костюм поднял руку.
— Сигнал тоже заблокирован.
«Блокировка сигнала мобильного телефона — это уже серьезно», — подумал Питер. Насколько ему было известно, для этого требовалось военное оборудование, которое может себе позволить только правительство. Питер не стал доставать телефон из кармана.
— Кто вы такие?
— В доме есть еще кто-нибудь? — спросил Костюм.
Питер открыл рот, чтобы ответить, но передумал, решив, что врать не имеет ни малейшего смысла. Кроме того, они обыскали дом и наверняка все и сами знают.
— Нет, я один.
— А это твой компьютер? — Когда Костюм направился к столу, Питер осторожно двинулся к его противоположной стороне, чтобы оказаться как можно дальше от опасного визитера.
Однако тот, похоже, ничего не заметил. Он открыл крышку и поднял голову, когда компьютер вышел из состояния «сна».
— Пароль? — спросил он, взглянув на Питера.
Тот выпрямился и с вызовом — так он рассчитывал — заявил:
— Я вам не скажу, и не надейтесь.
Костюм пожал плечами, вытащил питание из розетки и, засунув компьютер под мышку, направился к двери.
— Эй, подождите! — возмутился Питер. — Вы не имеете права его забирать!
— Я только что это сделал, — ответил тип, не оборачиваясь.
Питер бросился к нему. Трое громил наблюдали за тем, как он выскочил в коридор за Костюмом, который шел быстрым шагом, как будто куда-то опаздывал.
— Он мой, а вы его украли. Я позвоню в полицию.
Костюм остановился и повернулся лицом к Питеру.
— Ты этого не сделаешь, — очень серьезно сказал он.
— Интересно почему?
Костюм прищурился, и Питер услышал угрозу в его голосе.
— Потому что тогда мы вернемся — и на этот раз заберем тебя.
Питер молчал. В конце концов, это всего лишь компьютер, и данные автоматически скопированы на внешний сервер. Тем не менее, то, как этот тип себя вел, вызывало у Питера тревогу. Он держался так, будто имел все права, а Питер в чем-то провинился.
— Мои родители будут возмущены, когда узнают про это, — заявил он.
— Передай Бобу и Присцилле привет, — улыбнувшись, ответил Костюм. — И попроси отца позвонить мне, как только он вернется.
Питеру потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя от потрясения — получалось, что этот тип знаком с его родителями, и, судя по всему, достаточно хорошо.
— Меня зовут Мейсон, — сказал Костюм. — В самое ближайшее время приедет мастер, чтобы починить дверь.
И, не останавливаясь, он открыл дверь и вышел в ночь.
— Я же вам сказал, что это частная собственность.
— Да, сэр, я вас слышал. Но нам позвонили и сообщили, что здесь пожар, и мы не уедем, не проверив все как следует.
Ноа, скорчившись, сидела под одним из прицепов и наблюдала за двумя мужчинами, которые громко спорили у входа на лодочную станцию. Перед открытыми воротами стояла пожарная машина. Сирену выключили, но прожекторы продолжали вращаться, заливая все вокруг красным светом. Остальные пожарные в стороне наблюдали за тем, как их командир препирается с охранником.
— Кто вас вызвал?
— Начальник порта.
— Так вот, он ошибся.
— Со всем уважением, но нам не требуется ваше разрешение. — Командир прищурился и добавил: — Мы подчиняемся Управлению пожарной охраны Бостона и имеем полное право въехать на территорию порта.
— Я получил строгий приказ. — Охранник принялся теребить ворот рубашки, как будто тот начал его душить. — И не имею права никого впускать внутрь.
— Если нас куда-то вызывают, мы туда едем. Это стоянка катеров, а не атомный завод. Так в чем проблема?
— Вы видите где-нибудь огонь? — Охранник махнул рукой себе за спину.
Командир отряда пожарных посмотрел ему за плечо и фыркнул.
— На самом деле вижу.
Охранник резко обернулся — где-то в центре территории вверх поднимался маслянистый столб черного дыма.
Ноа выдохнула, почувствовав облегчение. Если бы пожарные уехали, решив не заходить внутрь, вместе с ними она лишилась бы последней надежды на спасение. Женщина дождалась, когда приедут пожарные, и только после этого подожгла самодельный фитиль: несколько свечей, от которых загорелась кучка промасленных тряпок — лучшее, что ей удалось найти на катере.
Как только фитиль задымился, оставшиеся охранники, буквально расталкивая друг друга, бросились на поиски источника. Они промчались мимо лодки, в которой спряталась Ноа, через несколько проходов от поднимавшегося вверх дыма. Когда их шаги стихли, она помчалась в сторону красных огней, радуясь, что ее план сработал — по крайней мере, его первая часть.
