Покупатели судачили о том, что подобный успех — это плод маминых оккультных сил и заклинаний, но и подобные слухи приносили только положительный результат. Я жила в большом доме в европейском стиле с некоторым налетом нуворишской вычурности, где было много помещений, включая огромную гостиную и комнату для горничной, и была разодета как кукла. Ужинали мы за длинным столом, центр которого был украшен серебряной вазой с фруктами. Всей семьей мы ели блюда, приготовленные нашим домашним поваром. Я, совершенно ничего не понимая в разговорах о работе, которые велись за столом мамой, папой, моим дядей, маминым младшим братом и его молодой женой (у них не было детей, поэтому я была единственным ребенком в доме), думала только о том, как бы скорее закончить есть и отправиться играть с горничной.
— В этом нет ничего хорошего, — сказала я. — Сколько бы ни твердили о том, что, когда моя мама из весьма неплохой семьи вышла замуж за “Конамия”, она, как бы это грубо ни прозвучало, околдовала папу и вместе со своим младшим братом захватила реальную власть в свои руки. Однако ведь, в конце концов, надо признать, что это были действительно быстрые деньги и моментальный взлет. В том, что дела в “Конамия” и после смерти мамы идут хорошо, мне кажется, нет ничего удивительного, но я думаю, что никому там не снилась такая прибыль, была тогда.
— Я всего раз был у тебя дома на каком-то званом вечере. Я тогда был совсем ребенком и почти ничего не помню. Вспоминаю только, что это был огромный дом и я даже заблудился, — сказал Сёити. — А сейчас он существует? Или там уже какой-нибудь магазин, или завод, или склады?
— Это ведь дом, где убили человека. Думаю, что долгое время к нему никто не приближался, — предположила я. — Но вскоре там наверняка что-нибудь сделают типа завода. А возможно, уже сделали, кто знает. Если, конечно, там что-то кардинально не изменилось вокруг... Да, и от станции далековато. В общем, такое место, где слишком мало людей, чтобы открыть там магазин. В любом случае ко мне это уже не имеет никакого отношения.
— Прости, недавно я принимал от тебя соболезнования по поводу смерти мамы. Но ведь мы давненько не виделись. У меня голова забита тем, что я потерял маму, и мы даже как следует не поговорили о том, что и тети с дядей уже нет в живых, — посетовал Сёити.
— Ничего страшного. Это уже в прошлом.
Похоже, мы почти добрались до цели. Навигатор указывал на место недалеко от трассы. Шум деревьев становился все громче.
Следуя указаниям навигатора, я свернула на темную дорогу и въехала на улицу, по обеим сторонам которой стояли дачные домики и всего несколько случайно затесавшихся жилых домов.
— А, вон тот, второй с конца дом зеленого цвета, — указал Сёити.
Впереди еле виднелась стена светло-зеленого цвета, освещенная фонарем на воротах.
— На парковке уже стоит одна машина. Можно я припаркуюсь возле ворот? —спросила я.
— Да без проблем. Вообще-то я оставляю машину совершенно в другом месте поблизости, так что потом ее отгоню.
В этом ответе проявились хорошие манеры. Да, тетя придавала большое значение воспитанию. В такие моменты я ощущаю боязнь, не обладая подобными качествами, показаться неуклюжей.
Я припарковалась, и мы вышли из машины. Небо было густо покрыто множеством звезд. Хотя я не испытывала никаких особенных чувств или эмоций, казалось, что на глазах вот-вот выступят слезы. Странно, я почувствовала, как глаза мои наполняются светом этих многочисленных звезд, и практически лишилась дара речи.
— Воздух такой чистый и приятно пахнет лесом или сухой травой, — вздохнула я.
— Когда приезжаешь из Токио, в момент выхода из машины всегда так кажется, — согласился Сёити. От впечатления окружающей красоты меня пробрала мелкая дрожь.
Еще вчера я была на углу улицы с нагромождением очередей такси и людских потоков, не иссякающих даже ночью. И вдруг я здесь. Я почувствовала, что мое тело, радуясь, старается принять случившееся. Мое тело — мой единственный настоящий друг. Так я думаю. В любое время, в каком угодно месте оно мой верный спутник.
Открыв дверь при свете фонаря, Сёити вошел внутрь, включил электричество и пригласил меня в дом.
— Прошу извинения за беспокойство, — произнесла я традиционное приветствие и несмело вошла в этот дорогой сердцу дом. Почти ничего не изменилось с того момента, как я была здесь. У меня совершенно не возникло впечатления, что прошло уже так много времени. В доме царили чистота и порядок: видимо, тетя тщательно ухаживала за каждым уголком своего жилища. И до сих пор повсюду ощущалось ее присутствие. Вещей в доме было немного, и украшений практически не было, но, несмотря на это, в нем отнюдь не веяло неуютным холодом. Я подумала, какими все-таки разными были тетя и моя мама. Об умершем человеке легко говорить исключительно хорошо или очень плохо, и бессмысленно, проводя сравнение, идеализировать того, кого уже нет в живых. Однако, если задать вопрос, почему тетя так легко оставила раскрученный бренд под названием “Конамия”, то ответ на него становится очевидным внутри этого дома, подкупающего простотой и уютом.
Я решила, что, обладая изначально той же магической силой, что и мама, тетя контролировала свой мистический дар и строила этот дом и свою жизнь, имея перед собой конкретные цели. Ведь не может быть, чтобы из двух близнецов с одинаковым невообразимым прошлым только тетя была ангелом.
— С тех пор как умерла мама, здесь не очень-то прибрано, извини, но ты располагайся и чувствуй себя как дома, — предложил Сёити.
Я сложила вещи на диван и спросила:
— А в доме есть буддийский алтарь?
— Нет, мама была атеисткой. Она говорила: “Верить в неопределенность? Нет уж, увольте”, — с улыбкой ответил Сёити.
— Нет ли какого-нибудь места, где я могла бы попрощаться с тетей? — уточнила я.
— В маминой комнате я соорудил что-то наподобие алтаря, поставил там фотографию и цветы. Посмотришь?
— Мне бы хотелось не посмотреть, а поклониться.
Я последовала за Сёити в дальнюю комнату. Там на прикроватном столике возле аккуратно заправленной постели стояли красивые цветы и фотография тети, на которой она была еще красивее и роднее, чем я ее запомнила с нашей последней встречи. На столике размещались также стакан воды и изящная восковая свеча. А еще его украшали изумрудное колье и кольцо, которые тетя всегда носила.
— Она просила сделать именно так, — пояснил Сёити.
— Она окончила школу ведьм, но здесь нет никаких пиктограмм, свечей со странным орнаментом и прочей оккультной символики... — серьезно сказала я.
В доме, где я выросла, было много подобных вещей.
— Слишком много смотришь фильмов.
Школа только называлась колдовской, а на деле была школой белой магии и потому не связана с этими жуткими вещами. Однако, мне не очень удобно об этом говорить, вон там есть что-то вроде жезла с кристаллом и приспособления для даусинга[4], — смущаясь, Сёити указал на один из углов алтаря.
